Небольшую сцену нам соорудили прямо по центру ангара. Мощность и качество фронта приятно удивили. Десяток колонок, выставленных вокруг сцены, легко прошибали помещение и заставили нас поломать голову: зачем сюда заброшена эта специфическая техника шоу-бизнеса, кому и для каких целей она могла понадобиться? Но думали мы недолго, потому что всякие вопросы отступали на второй план перед величием открывшегося нашим глазам пейзажа. Он был просто потрясающим.
Мы знали, что температура снаружи – почти сто градусов по Цельсию ниже нуля, но поверить в это было трудно. Потому что марсианская «пустыня», искрясь, сияла разноцветьем и была насквозь пронизана солнечными лучами. Всюду виднелись бесконечные леса «марсианских кораллов» или «марсианских сталактитов» – каменных подобий деревьев самых разнообразных расцветок и форм, в зависимости от состава примесей к их основной субстанции – кристаллическому аммиаку.
Одно дело видеть все это в записи и на стерео, другое – своими глазами. У нас захватывало дух и даже тянуло отправиться туда порезвиться… Но мы прекрасно понимали, что эта разноцветная картинка – лишь пестрая маска, за которой прячется смерть.
… Ночь наступила резко, без всякого перехода. Солнце выключилось моментально, как электрический светильник. Техники притушили освещение и под куполом. Мы стояли на сцене в полутьме и чувствовали себя довольно дико. Обычно мы выходим уже после того, как зал набьется публикой, но тут этот вариант не пройдет: когда ангар наполнится людьми, на сцену будет не протолкнуться. Ведь даже если на концерт явится только каждый десятый колонист, все равно их соберется около десяти тысяч. Контролировать такую толпу довольно трудно. Могут и помять.
Глаза привыкли, и оказалось, что не так уж тут и беспросветно: марсианская пустыня за прозрачными стенами мерцала, словно фосфор. Пилецкий закурил. Не по себе было всем, даже Чекисту, тем более что на время концерта ему придется со сцены соскочить и сесть с Бобом возле пульта. Туда, где обычно сидит Петруччио.
– У вас лишней сигаретки не найдется? – обратился чекист к Пиле.
– Говно – вопрос, – отозвался тот и одарил Смирнова куревом.
– Что-то не нравится мне тут, – вздохнул Чуч, глянув на часы.
– Не бери в голову, – посоветовал ему я. – Думай о борьбе бобра с ослом… Сколько у нас еще?
– Двадцать минут.
Внезапно двери ангара со скрежетом распахнулись, и мы рефлекторно уставились туда. Затылок в затылок, колонной по четыре под купол легкой трусцой вбегали бойцы спецназа в полной боевой оснастке. Я таких только по стерео видел. Бронированный скафандр, тяжелый армейский бластер… Две центральные шеренги бежали к нам, две крайние – растекались влево и вправо по периметру вдоль стены.
