— Ты меня разочаровал. Я ожидала большей изобретательности.
— Я рассказал тебе все, что знаю.
— Послушай меня, мой друг. То, что ты совершил, — это воровство, ты это знаешь? Ты знаешь, что происходит, когда Резьюн выдвигает обвинения.
— Да, — ответил он, стараясь быть спокойным настолько, насколько мог. — Я думаю, что знаю.
— Мы — не Сайтиин.
— Я знаю.
— Ты очень самонадеян. Почему?
— Потому что ты не собираешься выдвигать обвинения.
— Ты готов поручиться?
От него ждали реакции. Он улыбнулся ей. Он до такой степени держал себя в руках, даже не зная, находится ли Грант в ее власти.
— Я ставлю на это, — сказал он твердо. — Ты получила меня. Ты не получишь Гранта. Пока все будет в порядке со мной и моим отцом, Грант будет молчать, и мы все будем довольны.
— Потому ты остался в тылу.
Так вот что тревожило ее. Иррациональный поступок.
Он улыбнулся шире; малый, тайный успех, в одиночку, на ее территории.
— Одному из нас это было нужно. Чтобы уверить тебя, что до поры до времени мы будем молчать.
— Разумеется. Это Джордан спланировал?
На это он отреагировал. Он знал, что не сдержался. Похвала застала его врасплох.
— Нет, — ответил он.
— Значит — ты, — Ари выдохнула усмешку, и ему это не понравилось, даже не смотря на то, что все движения ее тела, ее спина, покачивающаяся вместе со спинкой стула, ее печальная улыбка — все свидетельствовало об удивлении.
Ари разыгрывала свои реакции так же, как и его отец, со всем своим талантом, от начала до конца.
Он должен этому научиться. И он безразлично пожал плечами.
— Это в самом деле очень хорошо, — сказала Ари. — Но тебе пришлось так много возложить на Гранта.
Он мертв, подумалось ему, в попытке подготовить себя к самому худшему, что она может произнести. Она может и солгать.
— Я доверяю ему, — сказал он.
— Знаешь ли, в твоем плане имеется прокол?
— Какой?
— Джордан. Ему это действительно не понравится.
— Я поговорю с ним. — Он начал дрожать, холод от криогенных установок, обдававший его, казалось, лишил его всякого тепла. Он чувствовал, что весь его тщательно сохраняемый самоконтроль рассыпается, и сделал отчаянную попытку перегруппироваться. Это была тактика, которой отец научил его, это попеременное нагнетание напряжения и смягчения, которым она пользовалась, наблюдая за такими мелочами, как расширение глаз, или едва ощутимое напряжение мышц, как при беге с барьерами: вверх, вниз, вверх, вниз; а когда он поймает ритм — что-нибудь неожиданное. Он видел, что это приближается. Эта мысль помогла ему взять себя в руки, и он улыбнулся ей: — Ему это понравится.
