— Зачем она это делает?
— Я не знаю. Я не знаю. Не паникуй. Все будет хорошо.
Когда лифт остановился, Грант посмотрел на него с хрупкой надеждой, от которой у Джастина все внутри перевернулось.
Снова по коридору к их квартире, расположенной в зоне отдыха, в этот час им встретилось только несколько человек. Джастин снял карточку-ключ с защелки на кармане и с трудом ввел ее в прорезь. Его рука тряслась. Грант, вероятно, видел это.
«Никто не входил с тех пор, как последний раз пользовались этим ключом», — проговорил бесстрастный голос монитора, и зажегся свет на всем пути, через прихожую и голубую гостиную, в спальню, поскольку именно на это он запрограммировал свой монитор на случай появления в этот час.
— Грант Здесь, — пробормотал в сторону лампы в спальне Гранта, видимой сквозь левую арку.
— Я соберу свои вещи, — сказал Грант, и в первый раз проявил признаки надлома, когда с дрожью в голосе спросил: — Не следует ли нам позвать Джордана?
— Господи. — Джастин обнял его. Грант приник к нему, его била дрожь, и Джастин крепко обхватил его, пытаясь осознать ситуацию, в которой оказался, а также закон Резьюн, гласивший, что он не может защитить эйзи, который был его братом с тех пор, как он себя помнил.
Грант знал все, знал то же, что и он сам. У них с Грантом не было различий, никаких, кроме этой проклятой Х в номере Гранта, что делало его на всю жизнь собственностью Резьюн.
Она могла допрашивать его о Джордане, обо всем, что он знал или подозревал, отлаживать на нем системы, тайпировать его, блокировать отдельные участки его памяти, делать все, что ей захочется, и у него не было способа предотвратить это.
Это было отмщение его отцу. Это была и власть над ним — ведь его, как и Гранта, только что взяли в отдел Ари. Позволь ей, сказал он тогда отцу. Позволь ей взять меня в свой персонал. Не спорь. Все в порядке. Ты сейчас не можешь позволить себе ссору с ней, и, возможно, это для меня хорошее место.
Потому что тогда он считал, что отец, измученный надеждой снова получить перевод, мог бы потерять слишком много.
Скажешь мне, говорил Джордан с величайшей строгостью, скажешь мне сразу же, если она начнет придираться.
А тревога была. И даже более, чем тревога, со второго дня его пребывания в том крыле — с разговора Ари в ее кабинете, Ари слишком близко и притрагивается к нему под предлогом чистого дружелюбия, но постепенно привнося слишком много личного, спокойно приговаривая при этом, что она привлекла его в свое крыло отнюдь не только из-за результатов тестирования, и что они оба, и он и Грант, могли бы… оказать ей услугу, что другие ее помощники так и поступают, и что такое положение в порядке вещей для ее персонала. В противном случае, намекнула она, существовали способы осложнить жизнь.
