Бэрримор хохочет.
* * *
– Бред, беспредел и кошмар.
Вике утыкается в покрывало дивана, на котором вышиты маленькие пляшущие желто-зеленые тигры. Я ложусь рядом.
– Вике-Вике.
Вике привстает на локте и смотрит на меня с печалью.
– Да, конечно, мы выручим их. Но я, честно говоря, не понимаю, чем это им поможет. Через несколько дней их все равно поймают. Мы должны будем врать полиции? Что им дадут эти несколько дней? Сбежать из Европы по нашим документам они все равно не смогут…
– Вике, – говорю я, – несколько дней – это очень много. Это очень много.
Вике смотрит на документы.
– Боже, кошмар какой. Де Грие… – Ту т и доверенность есть на машину, – говорит она беспомощно. – Безумие. Она что-то с ним сделала, – Вике перекатывается на живот и смотрит на меня. – Слушай, Ричи, она что-то с ним сделала, эта девица.
– Что?
– Ну, я не знаю. Подсадила на наркотики.
– Знаешь, Вике, не нужно же тут никаких наркотиков, – говорю я.
* * *
Цветок у меня на голове начинает шуметь, как роща. Еще один цветок распускается на носу, и по одному – на кончиках пальцев. Мир вокруг цветет, весь цветет.
– Вообще-то это длительный процесс, – бормочет Вике. – С первого раза может и не получиться. Может занять много времени. До года.
– Этот длительный процесс просто прекрасен, – говорю я. – Я не прочь растянуть удовольствие.
– Полежи на мне, – просит Вике. – Пусть дети там усвоятся.
Глаза полузакрыты от света ночника, веки припухшие. Я ложусь на нее, кладу щеку. Перед глазами проносится какая-то метель-карусель-круговерть, мелкие сиреневые цветы, подолы, текущие потоки, ручьи, щепки в водоворотах.
Вике расплывается в улыбке, отворачивается, закрывает лицо сгибом локтя.
Постель вокруг нас полна жарких тлеющих листьев, комната сквозит тенями и фантастическими лучами. Белые пуховики и одеяла громоздятся горами, синие тени на склонах, противоположных ночнику.
Выхожу покурить. Кругом сухо, сонно и пусто; одно из окон на лестнице открыто. Я высовываю голову наружу и обмираю. Жаркая ночь в лунных полянах. Черные леса, холмы, мосты и полное безветрие от земли до неба. Золотистые молекулы жиров на небе пучатся и рассыпаются.
Нашего новенького «мерседеса» на стоянке как не бывало, а вместо него грустно и печально стоит в столбе света новенький «ауди», и над ним кружатся пылинки.
* * *
Некоторые школы учат, что вы должны думать о своем деле двадцать четыре часа – не дышать, не жить. Моя школа научила меня, что я должен сначала дышать и жить, а потом уж заниматься своим делом. Нет?
