– Смотри, как это выглядит, – Блумберг наставляет на Райнера палец. – Утром во вторник Манон берут на работу, а в конце дня она исчезает вместе с де Грие. В среду исчезает Вике Рольф… а в четверг вечером Кнабе выбрасывается из окна. Групповой портрет: начальник отдела и его заместители.
– Нет, – хмурится Райнер.
Блумберг останавливается посреди комнаты и чешет переносицу.
– Я тоже не понимаю, – бормочет он. – Но нам надо вникнуть в эту историю, – говорит он довольно-таки возбужденно, в то время как Райнер смотрит в бумагу. – Нам надо их обоих найти и допросить. А для этого надо собрать Комиссию и послать им всем повестки. Всем сотрудникам RHQ, абсолютно всем, – повторяет Блум-берг. – Отделу кадров. Помощникам бухгалтера.
– И самому Эрику Харту?
– Ему – в первую очередь, – говорит Блумберг.
Райнер поднимает голову.
– Для начала пришлите повестку Эми Иллерталер. Пусть повторит перед Комиссией то, что сегодня журналистам говорила.
– Врет?
– Не то слово, – говорит Райнер.
* * *
– Та волна реструктуризаций, которую мы видим сейчас на долговом рынке, – обратился Блумберг к членами Комиссии, – не может быть объяснена отдельными ошибками или недосмотром оценщиков. Я настаиваю на том, что имеет место сознательное манипулирование рынком долга. В Европе действует сеть профессионалов, которые по сговору завышают цену бумаг в первый день размещения, а затем сливают их мелким инвесторам. У нас достаточно зацепок, чтобы начать полноценное расследование…
Члены Комиссии чувствуют давление. Но Блумберг методично их заарканивает. Он беспощаден:
– Мне нужно разрешение на проверку корпоративной переписки… Плюс – повестки руководству отдела финансовой архитектуры, Рэндл-Патрику де Грие и Вике Рольф… синдицированному менеджеру Эми Иллерталер… а в случае если это понадобится в интересах следствия, то и… – Блумберг медлит, – и самому генеральному директору корпорации Эрику Хартконнеру.
Что он говорит? Он сомневается в безупречности главы группы RHQ! Неужели у него есть достаточно веские основания? Члены Комиссии пригибаются к столу, как при сильном ветре.
* * *
Рафаэль Блумберг, сын прокурора Давида Блумберга, сует руки под холодную воду и глядится в зеркало. То, что он видит, ему не нравится. Я слишком тощий, думает Рафаэль. Слишком тощий, слишком смуглый, и лицо какое-то детское.
Хорошо еще, прыщей нет.
Отец сидит на кухне с матерью. Яичница на плите уже erschrecken.
– Они опутали всю Европу, – слышит Рафаэль.
