– Верно, Манон. Мы не боимся?
– Боимся. Когда-нибудь мы сможем. Не теперь.
– Прямо сейчас, Манон. Или никогда.
– Ой. Ну, ладно. Хорошо.
– Главное сделано. Ты уже не девушка.
– Это радует.
На этот раз действую осторожно и вкрадчиво.
– О, совсем другое дело, – одобряет Манон.
Кругом дырявая тьма, просвеченная в нескольких местах фонарями с улицы (фонарь освещает будку с собакой и подсвечивает листья, так что они блестят). На синем небе виден черный остов Ратуши. Пахнет рыжими несъедобными цветами в вазе рядом.
* * *
Наутро Манон будит меня рано-рано. Над собой я вижу ее лицо:
– Просыпайся! Просыпайся! Поехали, а то они нас найдут!!
– Кто найдет?
– Полиция! – шепотом вопит Манон. – Просыпайся скорее, пока он еще спит. Он вызвал полицию, пока мы спали. С минуты на минуту ищейки будут здесь. Нам надо успеть!!!
Что за паранойя? Поднимаюсь, натягиваю брюки и несвежую вчерашнюю рубашку; носков не нахожу, сую ноги в ботинки; яппи, переспавший на полигоне; Манон хватает меня за руку, мы как сумасшедшие слетаем с лестницы, вставляем ключ в зажигание и рвем вперед, не глядя.
– Ну, и куда мы поедем? – спрашиваю я, газуя. – Штурман, а? Э-эй, штурман! Маноон!!
– Да! – Манон бестолково крутит карту. – Сюда! Нет, туда! О, нет, я торможу, прости. Вот, туда! Да поворачивай же!
– Сюда нет поворота, – я злюсь. – Теперь вперед.
– Ну, тогда езжай вперед! – распоряжается Манон.
– Сам знаю!
– По-моему, сейчас надо направо. Уй, блин, я держу карту вверх ногами.
– Лучше на дорогу смотри! – жуткая ярость, я так наддаю по газам, что Манон кидает назад, а машина чуть не влетает в трамвай. – О, ччерт! Ччерт!
Съезжаю на обочину, зубы у меня клацают, отбираю у Манон карту. Манон подавленно молчит.
– Ты ненормальная, – меня трясет, и в то же время я испытываю какой-то странный, небывалый восторг. – Ты полоумная чокнутая девица…
Мы делаем музыку громче, трогаемся с места и едем прочь из этого города.
Вот он – алкоголик, а я – не алкоголик. Чувствуете разницу? Да?
А веселья все-таки нет. Нет благородства; уверенности; точности. Де Грие уехал, да. А мне некуда уехать, вот я и…
– Полпинты и сосиски.
Локти прилипают к стойке.
Я работаю во-он в том банке. Почему до сих пор в окнах свет? Жулики птушта. Сегодня какой день недели? Корень из минус четырнадцати… сиреневое… А-а, вот и математика из подсознания повалила, как дым из щелей горящей бани. Спьяну меня вечно тянет на влиятельное, на иррациональное, на математику. Я бы мог стать вечностью. Смотреть в вечность. А вместо этого напортачил и влип.
