– Готов, – и они снова двинулись к горизонту.
Через некоторое время Джексон спросил амрса:
– Тебе уже случалось приводить с собой пленников?
– Ты мой первый.
Сегодня многие лишились девственности, усмехнулся про себя Джексон. Становилось очень холодно. Примерно через дюжину дюжин шагов, он размотал кусок длинной скользкой кишки, приклеенной одним концом к пузырю с кислородом, другой конец сунул в рот, и по совету амрса начал дышать, зажимая после каждого вдоха кишку пальцами, чтобы не получить болезнь – опухоль и разрыв легких – от которой можно было умереть.
Когда взошло солнце, Джексон увидел, что они уже поднялись на край его мира.
К этому времени Джексон уже продрог до костей. Смотреть по сторонам ему приходилось сквозь почти полностью сжатые веки. У него сильно болели нос, уши и где-то внутри ушей. Когда же он неожиданно обнаружил, что его халат сшит из выделанных кусков человеческой кожи, то несколько минут дрожал от страха и ярости. Но только лишь вспомнив выброшенный пустой пузырь, добытый когда-то из амрса, он успокоился, решив, что все это, собственно говоря, ничего не значит. По крайней мере сейчас.
– Поторапливайся. Здесь ты скоро умрешь, но там, куда мы идем, ты сможешь существовать… более или менее.
Джексон посмотрел вперед сквозь сощуренные глаза. Перед ним расстилался другой мир, так же как и его собственный, имеющий вид огромного блюда. Этот мир был сине-зеленым от края до края; изгороди, похожие на тонкие световые нити, отделяли одни участки земли от других, словно разрезали страну на доли. Высокие дома на ногах-подпорках сверкали розовым, охряным и ярко-голубым, сочно-желтым и ярко-зеленым в солнечных лучах. Едва заметные нити, такие же тонкие, как и изгороди, тянулись от дома к дому, провисая вниз и свободно раскачиваясь перевернутыми арками, опутывая город подобно паутине. И в центре этого мира, далеко отсюда, Джексон увидел Шип. Высокий, массивный, блестящий Шип, совершенно не похожий на тусклое, в потеках ржавчины, покосившееся сооружение, под которым он появился на свет. Растущие из кончика Шипа ажурные конструкции, величественно извивались в воздухе. И всюду, где только можно, куда только не бросишь взгляд – парят, закладывают виражи, резвятся в чистом утреннем воздухе амрсы.
Воздух. Густой, драгоценно чистый, он наполнил легкие Джексона до краев, развернул их. Провожатый подтолкнул его в спину.
Возмир! – полыхало у Джексона в голове – Возмир! Благостный и прекрасный! Он вытянул шею и снова посмотрел в небо. Потом закричал, запел, засмеялся и подумал: Но я не вижу здесь тебя, Красный!
