Еще раз простите, я не могу заниматься столь наглым обманом. Тем более за такие сумасшедшие деньги, которые вы мне предложили. У вас нет шансов. Совершенно никаких. Ни малейших. Впрочем, далась вам именно эта скала! – воскликнул Честфилд. – Можно попробовать забраться на скалы в Меере, там достаточно простые маршруты. Попытайте счастье в лагере Штауфенбах – я знаю нескольких, прямо таких, как вы, помешавшихся людей с ограниченными возможностями, которые добились неплохих результатов. Один из них без дополнительной страховки покорил даже четыреста шестьдесят футов. Там, в лагере, я согласен помогать и не откажусь от гонорара, но напрасно вы меня сюда вызвали, доктор.
Он еще раз холодно оценил скалу и вогнал последний гвоздь:
– Это совершенно невозможно, герр Хелемке.
Мечтатель сопел, постукивая костяшками пальцев по подлокотникам коляски. Отогревшийся кот из каминной слышал эту морзянку.
– И все-таки… Все-таки, – неожиданно встрепенулся Честфилд, в котором проснулся интерес психоаналитика, – скажите, зачем это все вам нужно?
– Агамемнон спешил к Трое, Одиссей – к Итаке. Басе всю жизнь стремился к покинутой заставе. Что еще ответить, молодой человек… Блоки надежны – и они позволят подняться! Я не сомневаюсь в расчетах. Что же здесь невозможного? Стоит лишь перекинуть трос!
– Бред! – сказал Честфилд все с той же обезоруживающей искренностью. – Почему тогда вам не попытаться залезть на луну по веревочной лестнице? Вы сможете сделать подобное с таким же успехом! Если идиотская скала так вам глаза мозолит, не разглядывайте ее часами – только и всего. Занавесьте окна… Не все мечты сбываются… да что мне вам объяснять!..
– Господин Честфилд, – перебил Хелемке. – Я заплачу вам. Я заплачу очень хорошо. Аванс – тотчас, если пожелаете. – Доктор подкатил к старинному письменному столу и похлопал по верхнему ящику этого деревянного бронтозавра: – Сколько? Три? Четыре тысячи? За один только рисунок Моне перекупщики дали мне шестьдесят. Я готов продать им еще и Писсарро!
– Ваше право продавать все, что только вашей душе угодно, но мой ответ окончателен.
После подобного отпора оба собеседника некоторое время молчали. Затем вновь пошла прежняя морока.
– Послушайте, Честфилд, – сказал Хелемке, – пятьдесят лет назад, прежде чем заснуть здесь, в этой библиотеке – а отец разрешал мне спать на диване, – я засматривался на эту вершину и, черт подери, мечтал. Мог я позволить себе такую глупость?
