Петко Патич имел право на бунт против столь явного паникерства. Схватив за грудки крикуна и хорошенько помотав его из стороны в сторону, астроном взревел:
– Разве ты представляешь себе, что для меня значат эти ступени? Так вот, заруби на своем носу: тысячи твоих шайтанов не сдернут меня отсюда, и никакая оголтелая банда не сдвинет с этого места!
Изложив подобным образом свое кредо, Патич отпустил обмякшего техника. И тогда тот, в свою очередь, заметался по холодному бараку, словно самый последний, трусливый, запуганный донельзя дух. Во все горло возвестил техник горам и звездам, что сейчас же, немедленно уберется, ибо невозможно оставаться с психом, который его чуть не убил.
– Только из сострадания! – орал он. – Из человеколюбия заклинаю: очнитесь и уходите со мной, иначе завтра опоздаете!
Тогда Патич расхохотался и заявил:
– Я помню о Робинзоновой лодке!
Мури демонстративно прижимался к ногам астронома. Почувствовав хладнокровное презрение кота, техник не смог сдержать своего негодования. Вся его бессильная ненависть теперь была обращена на это хитроумное и наглое существо.
– Ты подлая, неблагодарная тварь, дождешься часа, когда твой чокнутый благодетель упадет от бессилия или замерзнет в своей башне рядом с бесполезной лупой. И уж вдоволь напируешься, не сомневаюсь… Ты живешь за счет дураков, да еще и будешь питаться ими: но только не мной. Нет, до меня тебе не добраться, как до некоторых слепцов!
Когда за стремительно бежавшим предателем хлопнула дверь, Патич размешал последнюю горсть ячменного напитка в заклокотавшем чайнике и пододвинул к себе сухарь. И вот о чем поведал коту:
– Она все-таки хлопнет – мало не покажется. Интересно, что на это скажут наши пни там, в совете?!
И Петко Патич горделиво поднялся, пятерней взъерошив свою бетховенскую гриву. Он был не чужд патетики.
– Глупец! – вспомнил он о бежавшем технике. – Несется высунув язык и остается на месте. Я остаюсь – но ушел. И как же я далеко ушел!
Астроном запахнулся в тулуп. Термос с едва подкрашенным кипятком уже был приготовлен.
– Тебе, видно, совершенно некуда деваться? – подмигнул он коту. – Так что посиди-ка лучше со мной!
Кота нисколько не задело это искреннее участие. Отправляясь в дозор, Патич всего на несколько секунд открыл дверь, но Мури успел втянуть в ноздри воздух и почувствовать в еще ледяном воздухе присутствие скорой оттепели.
– Черта с два я здесь останусь, – пробормотал кот себе под нос.
Когда оттепель началась, он тут же ушел и оставил цепочку своих следов в занесенных снегом Пиеште, Матине, Хорваре и Рижицах.
