Несмотря на то что в основе движения «бегунов» еще триста лет тому назад были поставлены поиски некоего Беловодья, впоследствии адепты школы философски переосмыслили этот туманный образ. Современные странники ищут так называемую внутреннюю Шамбалу, постигая одну за другой тайны своего весьма закрытого учения и восходя по его ступеням, подобно масонам. При всем при том они наперед знают, что никогда не достигнут «земли обетованной», ибо нельзя достичь совершенства.
– Ex oriete lux![8] – восхищался профессор. – Magda et veritas,et praevalebit![9]
А кот бежал и бежал…
На одной из заснеженных вершин Тягловских гор незадолго до гражданской войны поставили обсерваторию. К башне телескопа вели ослепительные, словно лестница Иакова, обледеневшие ступени. Хождение по ним неизбежно превращалось в сизифову муку, вот почему от двери жилого барака до башни была натянута веревка, за которую ежедневно цеплялся известный возмутитель научного спокойствия, загребский астроном Петко Патич.
У чудаковатого астронома была трудная судьба. Семь лет назад этот весьма перспективный доцент объявил ученому совету об открытой им закономерности взрывов сверхновых звезд в галактиках Е-130-М, Н-115 и совсем недавно обнаруженной Зилбертом и Кейтом спиральной галактике Д-104-2. По расчетам Патича, временной отрезок от взрыва до взрыва составлял ровно 1324 года. Свою теорию он подробно изложил на собрании Югославского астрономического общества, где охотно поделился откровением с академическими тузами. Неугасимый энтузиазм рассказчика возымел обратное действие. Патича выслушали, однако заявление о прогнозируемом новом взрыве сверхновой звезды в созвездии Д-104-2, который должен был осчастливить мир уже в 1991 году, вызвало вполне объяснимый скепсис. За час последующих прений Патич безнадежно растерял весь свой прежний авторитет. Результатом его горячности и последовавших за этим взаимных оскорблений явился вполне ожидаемый остракизм.
В 1991 году, когда обещанное не вспыхнуло, Патич пересчитал свою таблицу и признал, что ошибся в расчетах – правда, всего на несколько месяцев. Над ним опять посмеялись, но он не собирался сдаваться. В роковой для хорватов и сербов 1992 год опального мечтателя приютили у себя в обсерватории бывшие однокурсники, отягощенные семьями и делами земными и менее всего склонные к прозрениям и прорывам. До рутинных исследований его не допускали – впрочем, Патич нисколько не интересовался обыденностью. Живя изгоем и совершенствуя свою таблицу, он неожиданно дождался существенных перемен: началась война, и сострадательные приятели тотчас разбежались. Остался техник-албанец, побоявшийся слезать со скал в разгорающийся огонь.
