Окружающий меня мир я увидела отчетливо и ясно, так, как он представал перед глазами в раннем детстве (до того самого неприятного инцидента с бегемотом в Московском зоопарке), лишь когда я узрела статного высокого юношу в светлых одеждах с увесистым утюгом в руке и «муругим» взглядом его изумрудных глаз – юношу из своего детского сна.
* * *
За день до моего отъезда из белого плоского домика с виноградной верандой, глубоким вечером, когда на улице совсем стемнело и наши с моим принцем тела, пристроившиеся под открытым небом на широкой лавке, отбрасывали стрелами длинные тени на потрескавшейся земле, Варфик протянул мне резную, пожелтевшую от времени, шкатулку из слоновой кости.
– Возьми, – сказал он.
– Что это?
– Подарок. Это древнее кольцо принадлежит тебе по праву.
Я открыла шкатулку и, хоть тогда ничего не понимала в драгоценных камнях, да и вообще мало разбиралась в ювелирных изделиях, поняла, когда увидела неземное сияние кровавого камня перстня в молочном, холодном лунном свете, что кольцо это или бешеных денег стоит, или быть ему сейчас надобно не тут, а в каком-нибудь известном музее мира.
– Нет, нет, я не могу, – проговорила я, точно так же, как моя родительница шестнадцать лет назад, когда Юрик Макашов преподнес ей гипсовую бабу работы Котенкова, страдающую от дефицита любви и отсутствия настоящих мужиков. – Я чувствую, вижу, что эта вещь слишком дорогая. Я ни за что ее не возьму! Ни за что! – Я отмахивалась настолько интенсивно, что казалось, на меня напала бесчисленная стая гнуса.
– Эта вещь – не дорогая, она бесценная. Не имеет цены, как моя к тебе любовь. И этот перстень по праву принадлежит тебе, потому что я знаю, что никого никогда не полюблю сильнее тебя.
– Все равно! – Я продолжала отмахиваться, пока не заехала указательным пальцем расслабленной кисти себе в глаз. «Это знак. Кольцо-то, наверное, действительно принадлежит мне по праву!» – решила я, но что-то меня все же смущало, и я совсем по-взрослому, будто мне не шестнадцать лет было, а все сорок, воскликнула: – Ах Варфик, не зарекайся! Тебе только восемнадцать. Впереди так много встреч, увлечений, страсти!
– Ты по себе судишь? – с обидой, злобой и раздражением спросил он. – О себе я все знаю и больше повторять не стану. По преданию сам Нин (если ты знаешь – Нин был основателем ассирийского могущества) преподнес этот перстень своей жене Семирамиде (если ты в курсе, Семирамида – азиатская завоевательница и строительница Вавилона), – пояснил возлюбленный, а затем пустился в непроходимые дебри: от кого к кому переходил сей перстень, начиная от Нина с Семирамидой и заканчивая нами. Приятное тепло разлилось по моему телу, когда я осознала, что это древнее кольцо носила сама Семирамида, а я – я буду носить его отныне! Да, да, Варфик так и сказал – мол, не снимай его с пальца никогда, потому что рубин придает своему владельцу решимость в поступках, смелость и твердость. – А этого, – проговорил он, – тебе, на мой взгляд, не хватает. Ты слишком пренебрежительно к себе относишься и не ценишь себя.
