Так они скакали несколько лиг, и вдруг Пупырь плавно перешел на иноходь. Впереди светлела небольшая полянка. Выехав на нее, конь замер и нервно повел подмышками. Тут летали пчелы. Прихвативши с собой неизменную флягу, барон поправил на всякий случай старый «Смит–вессон», который он носил для солидности за пазухой, и решительно спешился.
– Стой здесь, – приказал он коню.
Тот нервно взмахнул хвостом – конечно, пчелы кого хочешь сделают нервным. А вдруг они неправильные, что тогда? Зенитная артиллерия далековато будет…
Путаясь в зарослях лопуха, барон осторожно прокрался к самому краю поляны и с некоторым изумлением разглядел своего главного кравчего, зачем-то напялившего на голову странного вида сетку – кравчий хромал на обе ноги сразу, и не узнать его было просто невозможно – бродящим меж каких-то колод. Вокруг колод вились те самые зловредные насекомые, доставившие Кирфельду столько бед.
– А, мерзавец! – вскричал он, выхватывая флягу. – Вот я тебя и поймал! Что это? Вредители? Колорадский жук? Глистов мне тут развел?
– Да вовсе же нет, – нисколько не растерялся подлый кравчий. – Это ведь все по приказу супруги вашей милости. Пасека ведь – и мед, и выгодно. И ващще. Хотите – вот?
И он, открыв одну из колод, протянул барону нечто, напоминающее собой кусочек солнца, заключенный в узкую прямоугольную рамку.
Так барон познакомился с медом.
Мед внес в его творчество известное разнообразие, порядком пригодившееся ему в тот час, когда настало время выдавать замуж старшую из дочерей. Надо заметить, что со сватовством особых проблем не было. В трех всего лигах от имения проживал когда-то старый маркграф Шизелло, известный своими научными изысканиями в области перерождения навозов: в определенных кругах он слыл за алхимика. Сына своего Ромуальда, с детства тяготевшего к области непознанного, старик отправил в столичный университет, где тот и проучился около восьми с половиною лет. Получив диплом, юный Ромуальд, однако, вовсе не поспешил под отчий кров, предпочтя ему гнилостный столичный климат и ученую карьеру на кафедре. Впрочем, старик вскорости отправился в лучший мир по причине крайней неумеренности в потреблении квашеной форели, и наследнику волей-неволей пришлось принять на себя управление немалым фамильным хозяйством.
Прижившись в округе, Ромуальд быстро снискал себе славу известного эксцентрика и даже чудака; впрочем, нужно сказать, что и уважением он пользовался отнюдь не меньшим. Уропрактик, андронавт и видный мастер дефекации, он внес свое имя в анналы хотя бы тем, что однажды излечил от беспримерно стойкого многонедельного запора легендарного князя З. – по одной лишь фотографии оного! Растроганный, князь лично осыпал Ромуальда золотом в количестве, адекватном исторгнутому, что сразу сделало молодого маркграфа достаточно завидным женихом.
