После визита этих двоих она чувствовала себя такой измотанной, что, кажется, и думать ни о чем не могла. Но Нинино лицо – холодное и несчастное одновременно – не выходило у нее из памяти, и думать об этой девушке было даже тяжелее, чем разыскивать людей и документы.
Сначала Марина не могла понять, почему так разбередила ей душу обманутая эскорт-герл. И только в квартире на Полярной, без сил лежа на диване и глядя в потолок, она наконец поняла…
Марине было двенадцать лет, и она впервые начала догадываться, что кроме ее фантазий, лесов и книг существует еще какая-то жизнь, наполненная взрослыми отношениями и обстоятельствами.
Она замечала это через отца. Вообще-то все ее контакты с миром происходили через отца, и поэтому она не боялась ничего. Марина знала, что он может все, это изначально не подлежало сомнению и к тому же не раз было проверено. Особенно после того как она увидела, как доктор Стенич вылечил совершенно мертвого человека. Лесоруба ударило по голове падающим деревом, и он лежал в коме – Марина уже знала, как это называется.
Отец объяснял ей книги, которых она не понимала, и когда она в девять лет прочитала «Анну Каренину», он не сказал, что ей это еще рано.
Он учил ее стрелять из ружья, которое выглядело так благородно и просто, что было похоже на самого Леонида Андреевича. Марина знала, что отец не промахивается никогда, и это значило, что она тоже может научиться, хотя с трудом удерживала ружье у плеча да и вообще не любила стрелять.
Он разрешал ей сидеть за столом с любым гостем и никогда не говорил, что взрослым надо поговорить без нее. И ее не сердило, если что-то было непонятно во взрослых разговорах: она ведь так мало понимала в своем отце и все равно любила его без памяти. Поэтому уверена была в том, что все, что он говорит, – правда.
Пожалуй, она хорошо относилась к людям. Или, вернее, не умела относиться к ним плохо. Отец разрешал ей сидеть в кабинете во время приема, и к вечеру у нее голова кружилась от бесконечных лиц, жалоб, болезней. Но все это были страдающие люди, и к ним невозможно было относиться плохо, это она усвоила твердо. Но иногда, бросая быстрые взгляды на отца, проверяла: а он-то что о них думает?
Например, пришел Матвей Варенников и стонет, что у него живот болит. А в поселке все знают, что Варенников на руку нечист, да никак поймать не могут. Может, так ему и надо, что живот? Но лицо у отца было невозмутимое, и Марина видела, что ему совершенно все равно, вор Варенников или не вор.
