И Аля поехала на улицу Немировича-Данченко, хотя не совсем понимала зачем.
Она даже не сразу нашла эту улицу. Шла от метро по Большой Дмитровке и свернула направо, не дойдя до нужного поворота. Только пройдя метров сто по Козицкому переулку, Аля сообразила, что перепутала поворот – может быть, тоже от волнения.
За дверью его квартиры стояла тишина.
«Значит, не вернулся еще, – подумала Аля то ли с тоской, то ли с облегчением. – Он просто не вернулся еще, а если бы вернулся, обязательно позвонил бы. Он как-нибудь нашел бы мой телефон, узнал бы в деканате ГИТИСа, еще как-нибудь… И что за глупые мысли лезут в голову!»
Она хотела оставить ему записку в дверях или в почтовом ящике, но потом подумала, что ее может найти его мать, – и не решилась писать. Хотя что особенного было бы в записке, оставленной в почтовом ящике?
Аля совсем уж было подумала, что приехала сюда зря, как вдруг ей вспомнился другой летний день, когда она вот так же бродила вокруг этого подъезда, и ждала, и не знала, увидит ли… И смешная Бася Львовна вспомнилась, с ее тревогой за бомжей и Совет Федерации.
«На втором этаже, она сказала? – попыталась вспомнить Аля. – На втором этаже направо, точно!»
Она сбежала по лестнице вниз и позвонила в квартиру справа от лифта.
– Кто там? – раздалось за дверью. – Ты, Люся?
– Это не Люся, – громко сказала Аля. – Это Аля… Александра. Бася Львовна, вы со мной однажды разговаривали на лестнице, я к Илье Святых приходила, вы не помните, наверное…
Дверь тут же открылась.
– Почему же не помню? – Бася Львовна стояла на пороге и внимательно вглядывалась в Алино лицо в лестничном полумраке. – Я всех помню, с кем разговаривала. Проходите, пожалуйста. А я думала, это Люська с третьего этажа, – говорила она, идя впереди Али по коридору. – Она, паразитка, утятницу у меня брала, так я думала – принесла. Дождешься, как же! Завтра сама пойду заберу. До чего девка бесстыжая!
Квартира у Баси Львовны была такая же, как у Ильи – вернее, таких же размеров, с таким же длинным коридором и просторной кухней. Но вся она была заставлена таким количеством разнообразных предметов, что просто невозможно было представить: на что же употребляются все эти бесчисленные вещи и вещички?
– Мишенька, старый дурень, пошел на свой совет ветеранов, – сообщила Бася Львовна, когда, поддавшись на ее уговоры, Аля прошла все-таки на кухню. – Думает, он там большая шишка. Вот когда будут давать подарки ко Дню Победы, он тогда посмотрит, кому дадут часы, а кому цветочки и фигу с маслом.
