– Я того голубя разок и шмякнул только, он сам откопытился.
– Проверю сказал. – Рыжов еще разок окинул позицию. – Комиссар, поговорим.
Табунов выскочил из какой-то норки, даже окопчиком это назвать было нельзя.
– Вы бы с ними посерьезней, – сказал он, спускаясь с сыпучего склона. – А то маскарад получается. Нужно что-нибудь про врагов, про Антанту…
– Это ты серьезничаешь, – отозвался Рыжов. – Но дело вот в чем. Мне кажется, вам лучше с конями посидеть.
И тут же стало ясно, что он неудачно сказал. Приравнял, как-то так вот, комиссара с лошадью. Но в нем Рыжов все-равно сомневался больше, чем в остальных. Табунов это тоже понял, вскинул голову.
– Молод ты, командир, мне советовать.
И полез снова в свою нору. Ладно, подумал Рыжов, если все получится, потом разберемся. Кстати, после боя придется ту баклагу спирта раздать. Если ее до сих пор трогали, чтобы раны промывать, теперь придется выпить. Нервный какой-то бой получится. Недаром говорят – хуже нет, чем ждать и догонять… А в засаде ждать вдвойне приходится.
Он разлегся сбоку от всех, солнышко садилось в степь, как в море. Скоро трава будет, подумал Рыжов, и понял, что чуть ли не засыпает. А люди его и кони совсем притихли. Кто-то переговаривался едва не шепотом, кто-то винтовку чистил, кто-то ножом ковырял под ногтями – невиданное франтовство…
Молчание спустилось на всех… А ведь они только утром придут, подумал Рыжов. И тогда над ним, со стороны солнышка нависла тень.
– Господин командир, – сказала Борсина. – Комиссару в этом бою участвовать нельзя.
– Почему?
– Не знаю, – она даже слегка растерялась. – Но ему – нельзя.
– Оставьте, – и тут же Рыжов понял, что она разговаривает с ним преувеличенно вежливо. А ему хотелось простоты, особенно с ней. Так получалось, что остальным он приказывать мог, а ей – нет.
– Не отмахивайтесь от меня. Я хочу как лучше.
– Вот и выведите на нас Каблукова с правильной стороны. Большего я от вас не прошу.
– Они выйдут, – убежденно сказала Борсина. – Но комиссара этого…
– Я сказал – оставьте.
Она дернула плечом, поправила свой пуховый платок, который диковато смотрелся поверх шинели, и отошла. Уже издали сказала:
– У вас три мешка моркови в телеге. Половина из них сгнила, я хотела пребрать…
– Хорошо, скажите Гуляеву, что я разрешил. – Он поднялся на локти, посмотрел на нее. – Гнилую не выбрасывайте, просушите больше.
Она опять дернула плечом и ушла перебирать морковку. Потом настала ночь. Рыжов и спал, и не спал. Пару раз поднимался, выходил на холмики, чтобы посмотреть, не видно ли противника. И с тылу посматривал. Нет, никого не увидел.
