Но Дзержинский, не посмотрев даже в его сторону, вдруг заговорил о другом:
– Мы хотим, чтобы вы съездили в станицу Урюпинскую. Там происходит что-то непонятное.
– Если там тоже что-то вроде такого вот нематериалистического явления, тогда вы все разузнайте как следует, – теперь и Троцкий перешел на строгое «вы». – Если удасться этот… «карман» нереальности вскрыть, тогда мы и под Чанами то же самое сумеем проделать.
– Вопросы? – очень негромко спросил Дзержинский.
– С каким мандатом?
– Как представитель ВЧК.
– Я могу… прихватит с собой двух бойцов и Борсину с Раздвигиным.
– Они – чуждые элементы… – Троцкий набычился, и стал гораздо больше похож на плакаты со своим изображением.
– Гражданка Борсина выманила на нашу засаду банду Каблукова, а Раздвигина я видел в бою. Кроме того, он составил точный план местности, у меня бы так не получилось. – И уже не очень уверенно Рыжов добавил: – Кроме того, они многое знают… И умеют.
– Он прав, – сказал вдруг Дзержинский. – А доверять все-равно придется. Без доверия люди хуже работают, если вообще принимаются с нами работать. – Он встал, шагнул было в сторону дверей, чтобы уйти, но замедлил шаг и бросил через плечо. – Как видишь, товарищ Троцкий, нам придется оформить эту группу.
Троцкий вернулся за стол, сел, опустив голову. Ох, не любил он, чтобы какие-нибудь решения принимались вместо него, догадался Рыжов.
– Тогда я прошу и Самохину включить… Как комиссара, этой вашей… весьма странной группы, – предложил он. – Она-то по-настоящему верный товарищ.
– Не возражаю, – сказал Дзержинский, и еще разок взглянул на Рыжова. – Принимайтесь за дело побыстрее. А людей, документы и все остальное получите у девушки, которая вас сюда привела. Это и есть Вера Аверьяновна Самохина.
Но сразу же начинать работу, которую поручили Рыжову в ВЧК, не получилось. Почти два дня ушло на то, чтобы оформлять всякие документы, ходить по кабинетам, а потом еще и переписывать всякие бумаги, которые оказались по мнению строгого седого дядьки в отделе кадров еще и неправильно заполнены. Кажется, никогда Рыжову не приходилось столько писать, чтобы выложить о себе все, что помнил, и даже то, чего не помнил, но что требовалось указать по мнению кадровиков.
Тем же самым, хотя в меньшей мере, как показалось Рыжову, занимались и Раздвигин с Борсиной. Но им все это не казалось сложным, наоборот, Раздвигин даже шутил:
– Вот она, великая русская бюрократия, теперь даже как-то надеяться начинаешь, что скоро все придет в норму.
