Прилетели они, как Ким и предполагал, вскоре после обеда. Рост и сам немного удивился, насколько эти расстояния, между Олимпийским хребтом и морем, теперь казались ему малыми, незначительными и, в общем, легкими. Это были дружественные места, обжитые людьми надолго, может быть, насовсем.
Одесса вышла к ним как странное, компактное сверху скопление странных зданий, из которых только некоторые были явно построены людьми, а большинство смахивали на простую рыбью чешую, где крыша почти наползала на соседнюю крышу, и весь этот комок строений, плотный, как хороший снежок, даже слегка льдистый, ощетинился верхушками домов, башенками, в которых, как Рост помнил, находились каменного литья катапульты, предназначенные для того, чтобы отгонять прозрачных летающих китов.
Площадь перед главным домом Одессы, та самая, где они когда-то садились после полетов в лес дваров, когда, собственно, и «открыли» этот город, была заставлена таким количеством антигравов, что Ким ругнулся, когда заводил свою машину на крохотный пятачок, где можно было бы приземлиться и не повредить другие антигравы. Все-таки ему это удалось, хотя Лада, как Ростик понял по ее напряженной спине, пару раз и дрогнула, она бы садилась по-другому, более спокойно и безопасно или вообще за городом.
Ким и сам после посадки вытер пот со лба, но это, возможно, стало у него уже автоматическим жестом, ничего особенного в нем не было, если не считать… того, что на этот раз у него действительно по заросшим редкой, азиатской щетиной щекам пробились влажные дорожки из-под шлема.
Встречать их никто не пришел, но в этом они и не нуждались, Ким чувствовал себя тут как рыба в воде. Он скинул свою полетную куртку, которая для июля смотрелась немного не по сезону, сдвинул шлем на затылок и двинулся твердым шагом, жестом приказав загребному обиходить машину и присоединяться к ним, в сторону памятного Ростику здания.
Тут стоял кавардак и народу было больше, чем Ростику хотелось бы. Кто-то шуровал на кухне, рассыпая звон воды о дно немалых, кажется, кастрюль, кто-то скреб столы чем-то, напоминающим жесткие щетки, какими чистят коней, еще двое бакумурских женщин драили полы нормальными швабрами с тряпками, которые, как у всех уборщиц всей России, даже на Земле, оставляли больше разводов, чем, собственнно, омывали каменные плиты.
