– Они действуют грамотно, – ответил кто-то в форменном френче, похожем на сталинский, – с них небось за потерю двух треугольников тоже спросят. Вот и не хотят терять больше… Так что план Гринева считаю правильным.
– Вдвоем на три лодки, а потом сразу еще на четыре? – переспросил Рымолов.
– Если они нас все-таки упредят и сумеют соединиться, то получится вдвоем на семь, – поправил его Ростик. – Такой вариант тоже нельзя не учитывать.
Все сразу помрачнели. Почти каждый из сидящих тут людей понимал, что это означает, к чему приведет. Даже твердокаменная Галина, склонная без малейших эмоций принимать самые жесткие решения, вдруг посмотрела на Ростика со слабым подобием сострадания.
– И как же ты тогда, а? – спросила она.
– Что-нибудь придумаем, – решил он. – К тому же все равно это нужно делать. Иначе, когда подойдет их армада с пехотой, нам ничего уже не поможет.
Начали обсуждать время подлета малых лодок пурпурных и пришли к выводу, что в распоряжении человечества остался всего один день. Наконец решение созрело. Его огласил Рымолов:
– Знаешь, Гринев, вручаю тебе всю операцию. Бери каких потребуется людей, но попытайся сделать хоть что-нибудь. Может, они мир захотят заключить…
– Об этом речь пока не идет, – отозвался Кошеваров. – Как я понимаю, они настроены или оккупировать нас, или уничтожить. – Подумал и негромко добавил: – Я даже не знаю, что лучше.
Получив разрешение, Ростик прямо из начальственного подвала принялся командовать, используя отличную службу посыльных, перенесенную сюда из Белого дома. А когда организация обороны завертелась и худо-бедно стала набирать обороты, отправился домой. Тут вместо того, чтобы изображать из себя спасителя Отечества и выслушивать доклады, он попросту завалился спать. Предупрежденная Любаня, которая так никуда и не пошла и во время бомбардировки отсиделась с Ромкой, Кирлан и ее детьми в отличном, недушном и очень тихом подвале, устроенном под новым Ростиковым домом, не подпускала к нему ни одного из посыльных в течение почти пяти часов. А за это время Рост отлично выспался. И почувствовал, что теперь может, пожалуй, воевать в самом лучшем своем качестве.
После этого он, оседлав машину самого Председателя, выделенную в его распоряжение, с неизменным Чернобровом за баранкой, который, как и все, терпеливо ждал пробуждения командира, выдал новую порцию распоряжений, которые, в общем-то, лишь конкретизировали кое-что придуманное еще днем на заседании. А потом отправился к колодцу.
