– Вот и хорошо, – согласился мужичок. Потом хитренько смерил Ростика глазами: – Ты только, офицер, сам-то, когда мы будем работать, не отсвечивай. Не волнуйся, все сделаем в лучшем виде.
– А кто же за вами следить будет? – спросил Рост.
– А чего за нами следить? Вещички твои не пропадут, у нас такого в заводе нет, а кормежку мы себе сами приготовим… – Внезапно он увидел Кирлан. – Ого, да у тебя махнушка есть. Вот она пусть с нами и возится, а ты – погуляй, в библиотеку сходи, к начальству, к друзьям, что ли.
И Рост понял, что так в самом деле будет лучше – и для этих людей, и для него самого. Обидно, что строительство совпало с его отпуском, но, может, и это было правильно. Он только спросил:
– А сколько вы собираетесь все это… – он обвел свой дом, – перестраивать?
– Как управимся, так и будет в самый раз. – Заметив, что Рост нахмурился, мужичок опять в своей неожиданной манере улыбнулся и добавил уже теплее, увещевательно: – Да ты не серчай, мы очень-то выкрутасы разводить не будем. Просто построим, без капителий. Зато будет прочно, не то, что сейчас.
И работяги вместе с червеобразными принялись за дело. К вечеру к ним прибыли еще двое бакумуров, из которых один оказался женщиной с очень низкой грудью. К тому же на ней уже был повязан плотный брезентовый фартук – чего при ее-то мохнатости можно было и избежать. Но, видимо, строители так «достали» ее своими шуточками, что она решила обозначить на себе одежду. А может, этот фартук имел и какое-то функциональное значение.
На следующий день рабочие прибыли раньше, чем включилось Солнце. И сразу принялись за дело так, что даже кое-кого из соседей разбудили. Зато сомнений, что полученный приказ они исполнят в лучшем виде, как сказал их плешивый бригадир, не осталось.
А для Ростика наступила удивительная пора – несколько дней он ничего не делал, просто спал, бродил, разговаривал с людьми, узнавал новости. Вернее, знакомился с тем, что он сам считал новостями, потому что для людей, постоянно живущих в Боловске, это уже были дела прошедшие.
Официально считалось, что он восстанавливается после ранения, полученного в сражении на Бумажном холме, но раны рубцевались быстро, обожженные участки уже стали затягиваться свежей кожей, и, хотя еще саднили, особенно по утрам, со сна, он все чаще забывал про них. Можно было и вовсе не показываться в больнице, Любаня или мама сами его перевязывали в стираные бинты, сами накладывали какую-то мерзко пахнувшую, но приносящую облегчение мазь.
