Рымолов сел за стол, подтащил крохотный, чуть больше почтовой марки, клочок бумаги и мелко-мелко написал одно из своих распоряжений. Об этих марках по городу уже месяц ходили разные слухи и даже пытались рассказывать анекдоты. Но марки действовали, это оправдывало их существование.
– Сейчас вы отправитесь на завод, – твердо сказал Рымолов. – Найдете Грузинова и без очереди, слышите – без всякой очереди сделаете полные доспехи. Вы мне очень скоро понадобитесь, поэтому постарайтесь ему внушить, чтобы он тоже поторопился, насколько возможно.
Забрав у Рымолова распоряжение, Ростик спрятал его в нагрудный карман гимнастерки, посмотрел на Квадратного и решился:
– Вообще-то я хотел заскочить домой, отмыться, чаю нормального выпить…
– Нормального все равно во всем городе нет, – посетовал Рымолов. – Так что отправляйтесь на завод, а мыться и чаевничать станете, пока вам доспехи будут клепать.
Сумрачно переглянувшись, Ростик с Квадратным отправились прямиком на завод.
Тут людей оказалось чуть ли не больше, чем в городе. Причем почти все работяги расположились на верстаках и столах, вынесенных из цехов. Сначала Ростик не понял, в чем причина, потом, разглядев в помещении гирлянды ламп, догадался, что таким образом технари экономили керосин на освещение.
Как им сказали, найти Поликарпа Грузинова они могут только в заводоуправлении. В том самом здании, которое они некогда с таким трудом отбивали у насекомых, положив на площадке перед входом не один десяток ребят. Воспоминание оказалось настолько тяжелым, что Ростик даже ехать напрямик по этой площади не смог, он спешился, отвел своего жеребца в соседний садик, привязал к тополю и прошагал вдоль стеночки, не желая наступать на некогда политый кровью асфальт. Квадратный посмотрел на эту странность вполне понимающими глазами. Вероятно, у него тоже имелось не одно место под городом, где он не мог оставаться спокойным.
Грузинов сидел в огромном зале, заставленном столами и кульманами, за которыми, впрочем, никого не было видно. Поликарп чертил настоящим карандашом на настоящей бумаге. Разумеется, теперь работать приходилось на оборотной стороне старых листов, потому что с бумагой было очень плохо, но это ничуть не отразилось на правилах ГОСТа, по которым чертежи по-прежнему творились.
– С чем пожаловали? – спросил Поликарп, даже не поздоровавшись.
Ростик, как и в кабинете Рымолова, с удивлением обнаружил, что его гложет смесь интереса к такой вот спокойной, кабинетной работе и легкого презрения, словно бы в нынешних условиях это было не совсем мужским делом. Но, может быть, он ошибался.
