– Нет. Доброй ночи, Нартхам.
Едва дверь за стражником закрылась, распахнулись створки двери в спальню.
– Поговорим? – Энди стояла в проеме, скрестив на груди руки.
– Я думал, ты пошла спать.
– Нет. Ты велел мне идти спать. Есть разница. Может, я смогла бы снова заснуть, но глас Нартхама поднимет и мертвого. Так в чем дело? Что все-таки тебя гложет?
– Возможно, суд. И не то чтобы там были сложности. Дело в этом… Верниме, В этом дурацком болване. Если б он держал пасть на замке, если б у него хватило ума понять, что Томен только пугает его…
Энди покачала головой:
– И из-за этого ты сам не свой? Из-за браконьера? Возможно, я стала чересчур местной, но из-за чего сыр-бор? Ты объявил амнистию, всходя на престол. Все, что надо было сделать этому парню и его семье, – перестать бить оленей и начать ловить кроликов.
– Но он не перестал.
И это было неправильно.
Но это ли грызло его? Он не мог сказать – даже положа руку на сердце.
Бессмыслица. В прежние – его – времена Карлу приходилось мириться с делами куда более неправедными, чем повешение того, кто заслуживает самое большее порки.
Он покачал головой:
– В этом деле есть что-то еще, что тревожит меня. Не могу понять – что.
Сам себе болван. В юности Карл Куллинан обожал подтрунивать над калифорнийцами – ребята вечно старались «разобраться в собственных чувствах». Разбираться в чувствах?… Не знать, что чувствуешь?… Что может быть глупей?
Только не когда это происходит с тобой.
– Знаешь, будь я помоложе – я бы не смирился. Возможно, все дело в этом. А возможно – и нет.
– Не смирился бы – с чем? – Энди присела на подлокотник его кресла.
Он потрепал ее по колену.
– Не смирился бы с тем, что ты вылезла из постели, вот с чем. Старею, – проговорил он, порадовавшись про себя, что Тэннети тут нет.
Она покачала головой и сбросила его руку – но без раздражения.
– Нет. Не морочь мне голову. Ты не смирился бы с тем, что человека повесят только за то, что он добывал мясо себе на обед. Это-то тебя и грызет.
Он пожал плечами:
– Пришлось. Выбора не было.
Она кивнула:
– И что? Собираешься мучиться этим до скончания века?
Он покачал головой:
– Не до скончания века. – В свое время он поступал и хуже. Он подвел друзей под вражий огонь – и ни на миг не пожалел об этом, хотя из всего отряда уцелели лишь он и Тэннети.
Нет. Карл сжал кулаки. Не было мига, чтоб он не сожалел об этом. Авенир, Пэйлл, Эрек… Ему не хватало рыжей Авенировой гривы, его гудящего голоса, хмурой, но удивительно успокаивающей усмешки Пейлла, сосредоточенной внимательности Эрека – он всегда жалел, что пришлось послать их в пасть пушке.
