Они прогуливались по улице, негромко ругаясь по-русски и не совсем понимая, что делают в столь позднее время в этом районе города, когда к ним подошел один из прохожих. У него были редкие, рассыпавшиеся по лбу волосы и почти беззубый рот, если не считать торчавших сверху двух зубов.
— Господам нужны хорошие девочки? — спросил он по-русски. — Я слышал, как вы разговаривали.
— Вы из России? — обрадовался Бадабек. — Как у вас там?
— Я из Югославии, — пояснил незнакомец с небольшим акцентом, — если хотите девочек, можете спуститься вон в тот клуб.
— Как он называется? — спросил Дронго.
— «Ревью-клуб» — пояснил югослав, — вы останетесь довольны.
— Останетесь довольны, — передразнил его Бадабек, — сейчас мы увидим, что это за заведение.
Свернули в переулок и вошли в здание. Перед стойкой сидела женщина.
— Пятнадцать фунтов, — сказала она по-английски.
— Странно, — удивился Дронго, — по-моему, они чувствуют, что с нас можно взять большие деньги. Почему такие дорогие входные билеты?
— Откуда я знаю, — музыкант шел уже первым, спускаясь вниз по довольно крутой деревянной лестнице.
В небольшом зале почти никого не было. Рядом с загулявшим англичанином сидела девица необъятных размеров в грязном и порванном белье. Даже черные колготки были с какими-то дырками на ляжках.
Дронго и Бадабек опустились на диваны.
— Обстановка мерзопакостная, — сказал с отвращением Дронго.
— Тоже мне ночной клуб, — нахмурился сириец. В этот момент к ним подошел высокий мужчина, очевидно, хорват или серб. А может, и немец.
— Два апельсиновых сока, — попросил Дронго. Не скрывая недовольства, мужчина удалился. Правда, вскоре появилась какая-то девушка, поставившая перед ними на столик два стакана сока в невысоких бокалах.
Почти сразу после этого в зале появились две стройные девушки. Одна с явно азиатским разрезом глаз подсела к Дронго. Другая, постарше, опустилась на диван рядом с Бадабеком.
— Вот так всегда, — вздохнул сирийский музыкант, — мне всегда не везет. Тебе досталась девушка гораздо красивее моей.
— Ты откуда? — спросил Дронго сидевшую рядом девицу.
— Филиппины, — услышал он в ответ, — а моя подруга из Италии.
— Врут, конечно, — по-русски заметил Дронго, но более ничего не добавил.
Все попытки девиц хоть как-то развеселить гостей успеха не имели. Высокий бармен появлялся еще дважды, пытался расколоть гостей на дополнительную выпивку. Но они были не настолько пьяны, чтобы поддаваться на уговоры.
Поняв, что ничего не выходит, бармен подозвал к себе одну из девушек. И вот уже под зажигательную музыку молодая женщина, называющая себя филиппинкой, а скорее всего вьетнамка или китаянка, начала довольно неуклюже танцевать, раздеваясь. Потом полезла на сцену и исполнила обычный стриптиз, причем сразу стало ясно, что, кроме этого, она ничего более не умеет. Женщина добросовестно разделась, обнажая свое худое, истощенное тело. Видимо, поняв, что у «филиппинки» ничего не вышло, ей отправилась помогать оставившая своего местного партнера полная женщина в антисанитарном белье. Она танцевала еще хуже, показывая при этом свои драные колготки и проступающую сквозь них молочно-розовую плоть недожаренного поросенка.
