По большей части англичанки были белокуры, и Марина подумала, что по сравнению с ними ее русые волосы покажутся даже темными. Почему это ее обеспокоило, Марина не понимала, но пристально вглядывалась в личики, мелькавшие перед ее глазами. Англичанок, пожалуй, нельзя было уподобить розам; нет, они почти все были бледны. Поэт назвал бы их лилиями, на которых от розовых закатных облаков мелькают розовые оттенки; ну а Марине их личики показались фарфоровыми и какими-то… словно бы нарочно сделанными. Во всяком случае, дамы все казались прехорошенькими, элегантными, изысканными, – в отличие от джентльменов. Они были так невозмутимы и молчаливы, что чудилось, будто еще со сна не разгулялись или чрезмерно устали. И все в синих фраках, очевидно, это был любимый цвет лондонцев.
Сумерки сгущались, синие силуэты таяли в вечерней синеве. И вдруг – Марина ахнула – то там то здесь засветились фонари. Оказалось, что их здесь тысячи, один подле другого, и куда ни глянешь, везде пылали светильники, которые вдали казались огненной беспрерывной нитью, протянутой в воздухе.
Не сдержав удивления, она всплеснула руками.
– Восхитительно, не правда ли? – послышался негромкий голос за ее плечом. – Несколько лет назад некий прусский принц прибыл в Лондон. В город он въехал ночью и, видя яркое освещение, подумал, что город иллюминирован для его приезда.
Марина хотела пропустить реплику Десмонда мимо ушей, но вдруг вспомнила, что она за день ему и слова не сказала. Сименс небось уже голову ломает над странными отношениями кузенов. Конечно, делает скидку на русскую дикость. Ну и шут с ним! Пусть думает что хочет!
Так ничего и не сказав, она снова уткнулась в окно, однако карета уже остановилась перед отелем, и разглядывать сегодня Марине было нечего.
Следующие два дня и впрямь увенчались оргией покупок, и к концу второго Марина утратила счет вышитым ридикюлям, замшевым, кисейным, лайковым и шелковым перчаткам, шелковым и кожаным туфелькам, ажурным чулочкам, батистовым сорочкам, соломенным, фетровым, атласным, бархатным и кружевным шляпкам и чепцам, косынкам, платкам и шарфам, корсетам, амазонкам, нижним юбкам, пелеринам, панталонам, чулкам, пеньюарам, жакетикам, платьям… о господи, всего этого не перечесть, не запомнить!
Ничего. Она постарается. Постарается. Главное, что до 31 июля осталось уже на четыре дня меньше!
