– Да вот же она, кассета! – прошептала Света, хотя это и так было ясно. – А это что такое?
Алена сунула руку (перчаткам хана, понятно, замшу от сей вековой грязи никогда не отчистить, подумала она и тут же забыла об этом!) в обросшие пылью недра тайника (наверняка ему было столько же лет, сколько и дому, то есть больше сотни, Нонна, конечно, наткнулась на него случайно, по пьянке, да и забыла, залив вином память о своем открытии) и вытащила что-то, завернутое в хрустящую бумагу, которую ее бабушка называла пергаментной. В такой бумаге в магазине раньше продавали масло, рыбу, жиры всякие. Да неужто и в те допотопные времена, когда этот сверток сунули в тайник, была такая бумага? Ишь какая прочная, скукожилась, пожелтела, высохла вся, но не рвется.
Алена развернула слежавшиеся листы, поминутно чихая от тонкого, пыльного запаха. «Этак астму запросто наживешь», – подумала мрачно, но немедленно забыла и об астме, как только что забыла об испорченных перчатках.
В свертке оказалась тетрадка – толстая общая тетрадь в картонном переплете, оклеенном серовато-сиреневой «мраморной» бумагой. Старинная!
Алена открыла наугад.
« – Ваше превосходительство! – провозгласилъ помощник прокурора. – Тутъ кучеръ Филимоновъ явился, привезъ вамъ… – Онъ протянулъ руку, въ которой что-то сжималъ, и покраснелъ. – Уверяетъ, что дело государственной важности.
– Дайте сюда, – ринулся впередъ Смольниковъ, – мне дайте!
– Нетъ ужъ, позвольте! – вскочила я. – Немедленно дайте банку мне!»
Лиловые, с тусклым бронзовым отливом чернила. Желтоватая бумага. Буква «ять», твердый знак на конце слов… Наклонный, плохо разборчивый почерк с сильным нажимом. Написано перышком: отнюдь не шариком и даже не авторучкой, а пером, которое царапало бумагу, когда на нем кончались чернила. Ручка-вставочка? В точности такая еще сохранилась у Алениной мамы. А сами чернила-то какие, бог ты мой!
Что же написано бронзово-лиловыми старинными чернилами на этих пожелтевших страницах? Да что ж другое, как не дневник? Вон и даты: 19 августа, 20 августа… Какого года?! 1904?! Фанта-астика…
Секундочку! Секундочку!!!
« – Дайте сюда, – ринулся впередъ Смольниковъ…»
Смольников?! Это не прадед ли, не Георгий ли Владимирович имеется в виду? Судя по контексту, дело происходит в прокуратуре!
Он! Точно, он!
Алена бестолково перелистывала тетрадку, и руки у нее тряслись, и глаза наполнились слезами, она ни слова не разбирала, но все листала и листала…
