И вдруг Марко осознал, что она уже здесь, и стоит, и смотрит на него.
* * *
Сегодня она была облачена в зловещий кроваво-красный плащ и со своей бархатной черной маской выглядела истинной пособницей сатаны. И она замедлила шаги лишь на мгновение, чтобы дать Марко заметить ее присутствие (как будто он мог не заметить!), а потом направилась к нему так стремительно, что он отшатнулся и отступил на шаг, и два, и три, попятился в лавку, а она наступала на него: вся в красном, с черным лицом, молча и неумолимо.
– Что… кто вы? – хрипло выдавил он и поперхнулся, когда рука ее потянулась к завязке плаща. Он думал, что увидит знакомый зеленый наряд, и внутренне собрался, но ничто не помогло ему сдержать короткого пронзительного крика, когда он увидел… увидел ее тело, облаченное в белую рубаху, такую тонкую, что женщина казалась обнаженной. Вся рубаха была испятнана кровавыми пятнами, причем некоторые уже почернели, даже позеленели, как если бы подернулись тлением, некоторые стали бурыми, словно были пролиты несколько дней назад, а некоторые алели свежей, еще влажной кровью.
Марко глядел, оцепенев, чувствуя, как ледяная рука ужаса медленно касается спины… но вот незнакомка начала медленно опускать маску, и он испустил слабый, жалобный стон, понимая, что это еще не страх – самое страшное ему предстоит.
Маска упала, и белое, мертвенно-белое лицо глянуло на Марко живыми, жгучими глазами. Слипшиеся от смертного пота пряди спадали на лоб, синие губы дрожали не то в улыбке, не то в жалобной гримасе, щеки были измазаны землею… землею той могилы, из которой она восстала и явилась за ним: не забывшая, не простившая преступления, унесшего ее в эту могилу… и кровь сочилась, неостановимо сочилась из раны у нее на шее.
Покойница простерла руки – ногти ее были изъедены черно-зеленой гнилью, и Марко отпрянул за миг до того, как эти полуразложившиеся пальцы стиснули его горло. Из его пересохшего рта исторгся слабый крик, глаза закрылись, колени ослабели – и он без чувств рухнул к ногам Троянды, которая и сама была почти без чувств и держалась только неутихающей жаждой мщения.
– О мадонна! Помогите! Спасите! Убивают! – раздался вдруг слабый крик у нее за спиной, и Троянда обернулась так резко, что разлохмаченный жуткий парик слетел с ее головы и накрыл лицо распростертого на полу убийцы. Но этого Троянда не заметила, потому что взор ее был устремлен на замызганное создание, замершее у входа.
При виде подведенных глаз, раскрашенных щек и струйки алой краски, стекавшей из искусно укрепленного за ухом кожаного мешочка, кричавшая пошатнулась, и Троянда подумала, что еще одно бесчувственное тело свалится сейчас на пол. Помешать этому, впрочем, смог Луиджи (сегодня он по приказу Троянды оставался поодаль, потому что она хотела быть один на один со своей жертвой), вбежавший на крик и успевший подхватить тщедушную фигурку под локоть. Незнакомка вздрогнула так, будто ее хлестнули раскаленным железным прутом, и в ужасе воззрилась на сердитое лицо Луиджи, разевая рот и явно готовясь снова заорать что есть мочи.
