- Ничего, присаживайтесь. Бутербродами и чаем угощу вас. В ужин медики не рекомендуют много есть - страшные сны будут сниться, - пошутил капитан.
- Спасибо. - Вихлянцев без церемоний взял стул и пододвинул к журнальному столику. - Чай, конечно, вещь хорошая, но некоторые гурманы утверждают, что много его не выпьешь, - перешел и полковник на веселый лад. - Поэтому я прихватил на всякий случай другой напиток, - он извлек из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка. Был готов к возражению, к отказу, но капитан промолчал. Немного посидел, видимо, раздумывая принять угощение или отказаться, потом встал, принес из серванта два стакана.
- Извините, рюмок здесь не предусмотрено. Будем, как алкоголики, употреблять из стаканов, - сделал он преднамеренно ударение на последнем слоге, давая понять, что принимает игру.
Вихлянцев откупорил бутылку, плеснул в стаканы граммов по двадцать пусть следователь на самом деле не сочтет его за алкоголика. Не произнося тоста и не чокаясь, на западный манер, отхлебнул.
- Хотел ещё в штабе зайти поговорить по нашим скорбным делам, - вроде оправдываясь, покривил он душой, - да то у меня люди, то у вас.
Пригубил и следователь. Поморщился.
- Да, коньячок ныне не тот, - согласился Вихлянцев. - И армяне мухлюют, и наши здесь не теряются.
- Закусывайте, - кивнул на бутерброды следователь и, взяв один, стал жевать.
Вихлянцев ожидал, что следователь поинтересуется, о чем полковник хотел с ним поговорить, но капитан словно забыл о только что сказанном, пришлось самому искать повод к серьезному разговору. И начал он издалека, со своего дела, чтобы заинтриговать коллегу.
- Слыхали, нам удалось найти и поднять самолет?
Следователь кивнул.
- Техника?
- Увы. - Полковник выдержал паузу. - Техника ныне оказывается надежнее человека. - Снова замолчал.
- Это верно. Вы установили виновного?
- Почти. И вот что самое интересное - похоже, мы расследуем с вами одно и то же дело.
Брови следователя недоуменно взметнулись вверх.
- Вот даже как? В каком смысле?
- В прямом. Вы беседовали с женой погибшего капитана Соболевского?
- Нет. Особой необходимости не было. И у неё свое горе. Но кое что я о ней слышал.
- То, что в гарнизон её привез подполковник Родионов?
Врабий кивнул.
- И как вы отнеслись к его благотворительности? - В голосе полковника явно звучала ирония.
Следователь пожал плечами.
- Я не усмотрел в этом ничего необычного. Русскому человеку присуща доброта, сочувствие. А Родионов, судя и по другим его поступкам, мужчина чувствительный.
