Поверь, мой милый! Твой поэт
Тебе соперник не опасный!
……………………………………………..
Счастливый баловень Киприды!
Знай сердце женское,
О! знай его верней,
И за притворные обиды
Лишь плату требовать умей.
А мне – мне предоставь
Таить огонь бесплодный,
Рожденный иногда воззреньем красоты,
Умом оспаривать сердечные мечты
И чувство прикрывать улыбкою холодной.
Что же там такое происходило, почему Боратынский поспешил рассыпаться в заверениях «благонадежности»?
Князь Петр Вяземский писал жене: «День 5 мая я окончил балом у наших Мещерских. С девицей Олениной танцевал я попурри и хвалил ее кокетство… Пушкин думает и хочет дать думать ей и другим, что он в нее влюблен, и вследствие моего попурри играет ревнивого. Зато вчера на балу у Авдулиных совершенно отбил он меня у Закревской, но я не ревновал».
Оленина сообщает всем, кому не лень, что Пушкин ухаживает не только за ней, но и за Закревской. «Приехал по обыкновению Пушкин, или Red-Rower, как прозвала я его, – писала она. – Он влюблен в Закревскую. Все об ней толкует, чтобы заставить меня ревновать, но притом тихим голосом прибавляет мне разные нежности».
В Анну Оленину – Аннету, как ее обычно звали, – Пушкин и впрямь был влюблен, но в его восприятии она была всего лишь «ангел чистый, безмятежный». «Живая красота» Аграфены Закревской делала с ним обычное дело – «влекла всесильно».
«Я пустился в свет, потому что бесприютен, – писал он Вяземскому, намекая на то, что в Приютино, к Аннете, ему путь закрыт, ибо и родня ее, и она сама были против его ухаживаний. – Если б не твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники…»
Ну, свела-то Закревская Пушкина прежде всего с самой собой. У нее все романы начинались в постели – поэт не стал исключением. Да он, впрочем, и сам не намеревался тратить время на пустые воздыхания перед женщиной, для которой главным было голое распутство. И уже вскоре он весьма фривольно обсуждал в письмах к Вяземскому свои новые отношения – вернее будет сказать, сношения, – а жуткий циник Вяземский, который и сам некогда – очень недолгое время! – был любовником Аграфены Федоровны, давал ему недвусмысленные сексуальные советы «с ученым видом знатока»: «Я уже слышал, что ты вьешься около моей медной Венеры, но ведь ее надобно и пронять медным благонамеренным. Спроси у нее от меня: как она поступает с тобою, так ли, как со мною: на другую сторону говорит и любезничает, а на мою кашляет».
