Работа под Москвой была адская: задыхаясь от удушья, в ледяной воде, которая подтекала со всех сторон, террористы несколько месяцев рыли и рыли сутки напролет.
– Невозможно, товарищи, – бормотали, задыхаясь, мужчины, выползая из подкопа, заморенные, с зеленоватыми лицами. – Совсем как в могиле. Свеча гаснет. Какие-то миазмы идут из земли. Воздух отравлен, невозможно дышать…
Недоставало сил проработать и по пять минут. На восемнадцатой сажени подкопа дело застопорилось на сутки. Между тем времени оставалось в обрез.
– Эх, вы, мужчины! – с презрением сказала тогда Перовская. – Прозываетесь сильным полом!
Не смущаясь, она расстегнула пуговки, скинула блузку, юбки, панталоны и, оставшись в одной рубашке, чулках и башмаках, взяла свечу и, встав на четвереньки, быстро поползла вниз по галерее, волоча за собой железный лист с привязанной к нему веревкой. Неудачливые землекопы Гартман, Михайлов и Исаев подошли к отверстию и угрюмо смотрели вслед. Холодом, мраком, смрадом и тишиной могилы тянуло из отверстия подкопа.
Прошло какое-то время. Веревка задвигалась, что значило: пора вытягивать нагруженный железный лист.
Лист за листом вытягивались с землей, пустые втягивались обратно в подкоп. Мужчины только переглядывались, осознавая: Перовская работает третий час без отдыха!
Наконец из подкопа показались облепленные глиной черные чулки, белые, вымазанные землей ноги, и вот Перовская выползла из подкопа – в насквозь промокшей рубашке, с растрепанными, покрытыми глиной волосами. Ее лицо было красно, глаза мутны. Казалось, сейчас ее хватит удар.
– Мы на девятнадцатой сажени, – восторженно сказала она, задыхаясь. – Завтра кончим! Вот товарищи, как надо работать! [2]
Халтурин был убежден, что там, в подкопе, дьявол помогал Софье Перовской. Между прочим, мужчины поручили именно ей воспламенить выстрелом из револьвера бутылку с нитроглицерином, чтобы взорвать всё и всех, в случае если бы полиция явилась их арестовывать. У любого из них, хотя они были прирожденными убийцами, могла бы дрогнуть рука при мысли, что он сейчас умрет. У нее не дрогнет, это все знали!
Халтурин невольно взялся руками за горло, как бы опасаясь, что она, эта маленькая женщина, сейчас вцепится в него и перервет зубами. И никто не заступится, ни Михайлов, ни Кибальчич! Молчит даже Желябов, глава организации, теперешний любовник этой фурии, этой ведьмы. Бр-р, как он только может… Впрочем, раньше и Халтурин очень даже мог. Ведь именно после тех трех часов, проведенных в подкопе, она так изменилась, так подурнела, а раньше была ничего, вполне приглядная.
