Мужчины, стоявшие со спущенными штанами, на миг остолбенели. Однако свист пуль не прекращался, так что солдаты вмиг пришли в себя и, кое-как прикрыв срам, бросились к своему оружию.
– Казаки! – кричали они.
* * *
Казаки! Те самые, над которыми когда-то, тесня их при своем наступлении, посмеивались французы, ныне наводили ужас на всю побежденную армию, и число их при содействии русских крестьян значительно увеличилось. Вот и теперь Лелуп, бросив взгляд в узкое окошко, закричал:
– Не казаки, а партизаны!
– Черт ли, дьявол – все одно! – отозвался Туше.
Ружья, как назло, оказались у всех незаряженными, и пока французы заряжали их, нападающие успели ворваться в церковь.
Анжель смотрела на них как завороженная, однако не испытала страха. Большинство партизан были верхом на маленьких лошадках, в бараньих шубах и черных барашковых шапках. Вооружение их в основном составляли пики или просто колья с железными остриями на конце. Ружей имелось немного, зато в пистолетах недостатка не было. И четверо французов были сразу убиты.
Раненый Туше покорно поднял руки. Высокий казак походя полоснул по его шее саблей – Туше завалился на бок, захрипел.
Лелуп, которого держали трое, вдруг рванулся с такой силой, что русские посыпались в разные стороны. Он кинулся к дверям и высадил одну из створок могучим плечом... Русские бросились следом, но один из них остановил их властным движением руки:
– Да пускай бежит. Далеко не уйдет, сдохнет в сугробе. Только это им и осталось. Однако же мы сюда за другим пришли, забыли?
Анжель вслушивалась в русские слова, с изумлением сообразив, что все понимает. Но еще большим потрясением было для нее то, что голос был женский.
Да эти казаки – женщины!
Она недоверчиво оглянулась и похолодела, встретив устремленный на нее взор, столь темный и недобрый, что полудетское изумление вмиг оставило Анжель и она осознала свое положение. Ни на какое мягкосердечие надеяться не стоит: ведь одна из этих русских амазонок только что, мимоходом, перерезала горло Туше и вот теперь устремила свой ненавидящий взгляд на Анжель. Это ее враги, и она – враг им!
Русская медленно приближалась. У нее было точеное лицо с высокими скулами, маленьким круглым подбородком, крепко стиснутыми яркими губами. Анжель с жадностью уставилась в это злое и прекрасное лицо, в черные, чуть раскосые глаза под сросшимися бровями, придававшими взору женщины особенную, дикую страстность. Анжель почему-то ощутила, что русская ненавидит в ней не просто чужеземку – она ненавидит именно ее, Анжель!
