Мадам Жизель молчала, нервно покусывая губы. Но пристальный немигающий взор ее был испытующе устремлен на Ангелину, и та вдруг впервые заметила, как ошеломляюще похожи глаза мадам Жизель и маркизы д’Антраге. Воспоминание о маркизе было таким мучительным, что Ангелина вскинулась:
– В вашем доме заговорщики! Они говорили о летательной машине Леппиха! Я слышала, видела... Там еще была маркиза!
Мадам Жизель нахмурилась:
– Чепуха. Маркиза еще вчера отбыла в Санкт-Петербург.
– Я видела маркизу, говорю вам! – кричала Ангелина. – С ней были три долговязые бабы... их звали Сен-Венсан, Ламираль и Моршан. Я помню: Моршан рыжий, у него такой тяжелый голос, будто чугунный.
Мадам Жизель взглянула на нее, вскинув брови.
– Вы бредите, Анжель! – прошептала она непослушными губами. – Три бабы – или мужчины?! Это от потрясения... Вас изнасиловали, у вас жар, горячка. О Mon Dieu, и это случилось в моем доме?!
Ангелина заморгала. Ее изнасиловали? Нет! Она оправила на себе смятое платье. Счастье, что она надела этот синий шелк! Легчайшая дымка ее летних бальных платьев была бы изорвана нетерпеливыми руками Никиты. А они? Заметили они его?
– Кто это был? – шепнула она осторожно. – Вы видели?
– Какой-то мерзкий ремесленник, – с ненавистью ответил Фабьен. – Грязный, оборванный... Как он пробрался в дом – не знаю. Верно, что-то хотел украсть!
Ангелина на миг перестала дышать.
Ремесленник, вор – не тот ли самый, кого она видела через окошко?
Ох, боже ты мой, ей все привиделось! Это был не Никита!
Ангелина залилась слезами, и при виде ее отчаяния Фабьен вовсе потерял голову:
– Проклятый вор! Воспользовался суматохой бала, прокрался в дом, чтобы ограбить... И ограбил-таки, похитил невинность той, которую я люблю!
Он яростно рванул шелковую скатерть со стола, на котором совсем недавно «проклятый вор» так грубо обладал невинной Анжель, и вдруг перехватил взгляд матери, устремленный на эту смятую скатерть, где, кроме пятен пролившегося семени, не было больше ничего... никаких следов похищенной невинности.
И Ангелина, изумленная страстным признанием Фабьена, тоже поймала взгляды матери и сына – и похолодела: ее тайна открыта!
– Так, так, – проговорила мадам Жизель. – Похоже, отстирать эту скатерть будет куда легче, чем мне казалось!
– Да, – растерянно кивнула Ангелина, от страха не понимая, что говорит. – Наверное... Я очень рада...
– Рада? – мадам Жизель тихонько рассмеялась. – Ты слышал, Фабьен? Наша humble violette
