И диковинная явилась у нее идея! Ей захотелось сделаться хамелеоном среди хамелеонов, незримой пребывать среди них, при этом проникая в самые сокровенные и низменные их мысли и чувства, которые, конечно же, представляли опасность для державы. А затем о сих чувствах и намерениях Анна собиралась сообщать государыне.
Приходила ли ей уже тогда мысль провоцировать проявление чужих пороков, дабы играть на них, или она додумалась до сей хитрющей забавы позднее, уже с помощью Екатерины? Неведомо.
Все хорошенько обмозговав, Анна пригласила к себе графа Александра Андреевича и уведомила его о своих благих намерениях:
– Почтенный мой покровитель, в моих с вами беседах я очень много нужного и полезного для себя почерпнула, а теперь прошу вас наставить меня в том средстве, чрез которое могу успеть в желаемом мною, а именно: быть занятой должностью, не быв, однако ж, в зависимости ни у кого. Ужасные возродились у меня чувства, к пользе монаршей и в здравом рассудке, но в высшей, кажется, благодати, чтоб можно было мне в оном успеть. Если я по младости и неопытности моей не имею ни глубокомыслия, ни тонкости ума родителя моего, то имею по крайней мере довольно достаточного сведения о некоторой политической части, состоящей в собирании и составлении общенародных мнений. В чем же я найду какое ни на есть недоумение, то, верно, второй мой отец позволит мне прибегнуть к его советам!
Граф Безбородко в первую минуту опешил, ибо в его практике это был первый случай, когда дама благородного происхождения сама себя предлагает в осведомительницы если не Тайной канцелярии, то Кабинета ее величества. Однако он знал, что Екатерина любила получать приватные сведения о людях – это было для нее живее и интереснее самого завлекательного чтения. Женщина остается женщиной, то есть сплетницей, будучи вознесена даже столь высоко, как Екатерина, или же являясь таким же недоразумением природы, как сия Анна де Пальме. С другой стороны, тут можно усмотреть и заботу о государственной пользе…
Поэтому граф не замедлил доложить императрице о волонтерке доносительского ремесла – и вскоре сообщил своей протеже, что государыня повелела ей заниматься вышесказанной должностью в совершенной сокровенности и доставлять плод трудов своих к нему, Безбородко, причем изволила заметить следующее: «Что за странная и удивительная молодая особа!» Недоумение государыни Анна восприняла за комплимент – и пылко приступила к новому ремеслу своему, за которое, между прочим, щедротами Екатерины ей было определено ежегодно двенадцать тысяч рублей жалованья.
