Мне хотелось побыть одной, и я попросила его оставить меня в покое. Аким сразу же ушел, но скоро вернулся с какой-то бумажкой в руке.
– Простите великодушно, барыня, – умильно произнес он из-за двери. – Я это уже через неделю нашел, баба моя убиралась и подняла. Я и сохранил – не подумайте чего…
И развернул свою замусоленную бумажку.
Я не очень ласково встретила его поначалу, не понимая, что ему от меня нужно. Но когда поняла, что он принес, добавила еще пару ассигнаций вдобавок к прежней сумме.
– Вот, возьмите. Я же понимаю… Память…
И протянул мне старый медный крест, слишком знакомый мне, чтобы не узнать его с первого взгляда.
ЭТО БЫЛ НАТЕЛЬНЫЙ КРЕСТ ПАВЛА СИНИЦЫНА.
Голова у меня пошла кругом, лишь только я осознала это. – Только вы уж не выдавайте меня, – говорил в это время Аким. – Я человек маленький, долго ли меня обидеть. Потрясенная его приношением, я только кивнула ему в ответ, и, немного успокоенный, он наконец оставил меня одну.
– Так вот где, Павел Семенович, вы потеряли свой знаменитый крестик, – произнесла я вслух, и слезы снова навернулись мне на глаза.
Картины, одна страшнее другой, приходили мне в голову. Образ Павла Ивановича, еще недавно вызывавший у меня самые добрые чувства, рисовался теперь в самых зловещих тонах, и скоро приобрел совершенно демонические черты.
Одиночество, полумрак и завывающий за окном ветер настроили меня на мистический лад, и в голову пришла идея о тайной организации в духе черного франк-масонства, членом которой мне виделся господин Синицын. Ничем другим я не могла объяснить его более чем странный приезд на постоялый двор в ту страшную ночь, и последовавшую за этим смерть Александра.
Я уже не сомневалась в том, что именно Синицын убил моего мужа, нательный крестик этого мерзавца жег мне руки, и я снова подумала, что никогда не смогу «возлюбить» своих врагов.
«Что еще могло заставить этого человека поднять руку на близкого друга? – вновь и вновь задавала я себе вопрос и терялась в догадках.
О сне уже не могло быть и речи, и я присела к столу, чтобы привести свои мысли в порядок.
Прежде всего я еще раз внимательно рассмотрела крестик, пытаясь отыскать на нем хоть какие-то следы тех событий, при которых он был потерян. Синицын носил его на толстом шнурке, который или перетерся от старости, или был порван – понять было невозможно. И мне ничего не оставалось делать, как выдвигать одну гипотезу за другой, вспоминая все новые и новые признаки тайного злодейства Синицына.
