Все мне казалось здесь важным и заслуживающим внимания: и изогнутая странным образом ива у колодца, и придорожная часовенка с горящей лампадкой. Потому что это были то самое дерево и та самая часовенка, которые видел перед смертью мой муж, и воспоминание о которых, благодаря этому, его душа сохранит на том свете. Если конечно в той неведомой живым обители скорби и покаяния ее интересуют подобные мелочи.
Хозяин постоялого двора встретил меня с тем сочетанием угодливости и равнодушия, что так свойственны этим людям.
Он был как-то особенно некрасив, и не только благодаря изуродованному оспой лицу. Казалось, он принужден отбывать наказание на своем служебном месте и каждый час пребывания здесь приносит ему несказанные муки. И это страдание окончательно обезображивало и без того малопривлекательные черты.
Но в моем случае в его взгляде читалось еще и нескрываемое любопытство. Женщины редко в то время путешествовали в одиночку, и в его глазах я прочитала немой вопрос: «Какая нелегкая занесла эту состоятельную молодую барыньку в нашу глушь?»
Я не торопилась удовлетворить его любопытство, предпочитая сначала оглядеться и узнать его поближе. Ничего не объясняя, потребовала комнату для ночлега, пообещав щедрое вознаграждение за дополнительные удобства и съедобный ужин.
Он отправился выполнять мои распоряжения, а я воспользовалась несколькими мгновеньями одиночества, чтобы осмотреть священное для меня место. Я пока не знала, где именно смерть застала Александра, но уже одно то, что я нахожусь в тех самых стенах, наполняло меня чувством скорби и печали.
Двор мало чем отличался от всех тех, которые мне предстояло посетить в своей жизни. Встречаются средь них более и менее зажиточные, с хорошей кухней и не очень, но все они напоминают друг друга, как щенки одного помета.
Все те же крытые соломой дворовые строения, те же выгоревшие, ободранные снизу и традиционно лилового цвета обои на стенах, те же герани на подоконниках. И те же тараканы, лишь по недоумению названные когда-то прусаками. Во всяком случае, в наши дни по причине чрезвычайного распространения в России их давно пора переименовать в русаков.
Я уже не говорю о начищенном до зеркального блеска двухведерном самоваре, отразившись в котором начинаешь сомневаться в собственном душевном здоровье. Узенькая головенка и толстые румяные щеки в лучшем случае делают вас похожей на купчиху, в худшем – превращают в убогого юродивого.
