– Что же его так изменило? – не столько спросила свою собеседницу, сколько просто подумала вслух.
– Как знать, может быть, еще одна любовь, – не отрывая взгляда от своего чулка, почти продекламировала Ксения Георгиевна.
И в эту минуту мне показалось, что она вполне могла бы рассказать не менее романтическую историю и о своей жизни. И как выяснилось впоследствии – была недалека от истины. И может быть, когда-нибудь я и опишу ее в духе раннего Карамзина… Любовную историю конца восемнадцатого столетия…
Не могу оставить эти строки без комментария. Моя тетушка (для краткости буду и впредь называть ее этим словом) так и не осуществила своего замысла. Могу сказать это наверняка. Я перерыл все имеющиеся в моем распоряжении бумаги и не нашел никаких следов обещанной романтически-сентиментальной повести. Скорее всего, детективный жанр оказался ей ближе и до конца жизни занимал уже все ее время и помыслы.
– Но его близкие, неужели никто кроме вас не знал о том, что у Синицына была дочь? Он что – не выпускал ее из дома? – спросила я, допуская, что у старушки просто разыгралось воображение. Тогда я еще не знала, что все ее сведения абсолютно достоверны. Именно поэтому Ксения Георгиевна ответила на мой вопрос с легкой обидой:
– Скорее наоборот.
– Что вы имеете в виду? – не поняла я.
– Она, скорее всего, никогда не переступала порога дома своего отца.
– Вы хотите сказать…
– Детство ее прошло в Лисицыно, в сорока верстах отсюда. Оно тогда принадлежало Синицыным, но не тем, которых вы знаете, а их родственникам по линии отца Поля. Они и приютили девочку. А когда она немного подросла, ее отправили в город, не помню – то ли в Москву… – Ксения Георгиевна покачала головой, – память стала дырявой… Нет, скорее в Петербург.
Она явно кокетничала. Память не подводила ее никогда. До самой смерти. Даже тогда, когда много лет спустя она уже не могла вставать с постели и почти ничего не видела, рассказы ее оставались столь же обстоятельными и полными мельчайших подробностей.
– Вы говорите, Личарду тоже убили? – неожиданно спросила старушка, и я не сразу поняла, кого она имеет в виду.
– Ну, разумеется, – смешалась она, – откуда вам знать… Так звали уже много лет его… даже не знаю, как лучше назвать… Компаньоном ли, воспитателем?.. Все звали его Личардой, и это имя ему очень шло.
– Вы имеете в виду его слугу?
– А вот слугой-то он уже давно не был, да и никогда им по сути не являлся. Если вам это интересно, я могу рассказать его историю. Она довольно любопытна.
