Дальше шли рассуждения, не имеющие отношения к делу, поэтому я вернула лист генералу и спросила:
– Значит, Аксенов здесь? И давно вы узнали об этом?
– На прошлой неделе, – сказал генерал, вновь пряча листы в конверт. – Мне написала об этом моя кузина, княгиня Шелехова. Поначалу я не придал этому особого значения и ничего не сказал супруге, не желая тревожить ее лишний раз. Да и опасаясь, если честно, – махнул он рукой. – Но теперь… Согласитесь, что после того, что случилось с Никой, – его глаза помимо воли наполнились слезами, и генерал смущенно отвернулся. – После этого… – голос дрогнул.
– Я понимаю ход ваших мыслей, – сказала я. – Наверное, я тоже посчитала бы, что похищение связано с этим человеком. Однако позвольте спросить, Валерий Никифорович, давно ли Аксенов здесь?
– Этого я не знаю, – честно признался генерал. – Его срок должен был закончиться еще четыре года назад… А давно ли он здесь и правда ли то, что он в каком-то монастыре… Этого я не знаю. Честно признаюсь вам, Екатерина Алексеевна, – продолжил он, снова сев в кресло, – у меня не найдется сил встретиться с ним, хотя я и прекрасно понимаю, что должен разобраться с этим самостоятельно. Поэтому я рассказал вам и поэтому я прошу вашей помощи…
– Я все понимаю, – кивнула я. – Завтра же я навещу мужской монастырь и постараюсь узнать о его, якобы, послушнике. Будем надеяться, что это мне удастся…
Мы еще некоторое время помолчали. Затем я хотела отправиться домой и уже внизу встретилась с господином Поздняковым, который, по всей видимости, пребывал в приподнятом расположении духа:
– Ну, как ваша купчиха? – спросил он.
– А разве вы сами не знаете? – ответила я ему в тон. – Судя по вашему хитрому взгляду, вам известно о ней не меньше, чем мне. Скажите, она действительно в лечебнице?
– Действительно, Екатерина Алексеевна. Я должен повиниться. Правда, я узнал это только сейчас, от самого господина Рюккера. Он признался мне, что ее нервное расстройство прогрессирует, и она изолирована, поскольку становится попросту опасной для общества.
– Я так и думала, – ответила я. – А случилось это, надо полагать, третьего дня, после происшествия на Верхнем базаре, т. е. за день похищения Ники.
– Так точно-с, Екатерина Алексеевна, – церемонно поклонился он. – Что хозяева?
– Плохо, – вздохнула я. – Елизавета Михайловна не выходила из комнаты, а генерал сейчас у себя в кабинете. Однако мне пора. Завтра с утра мне предстоит поездка за город, поэтому я хотела бы отдохнуть. С вашего позволения…
