Вернулся он, по собственному его признанию, из-за какого-то скандала, связанного с одной высокопоставленной особой женского пола. А, вернувшись, сразу же попал в другой скандал – принялся ухаживать за графиней Бежевской, причем так рьяно, что был вызван на дуэль ее супругом. Мне пришлось выступать в роли секунданта и я, к немалому своему удивлению, обнаружил, что мой друг прекрасный стрелок. Он прострелил князю плечо. Скандал удалось замять, однако уже к Рождеству Аксенов попал в новый переплет – сатисфакции потребовал барон фон Дитрих, за то, что Алексей неуважительно отозвался о его невесте, княжне Слуцкой. На этот раз дуэль закончилась простреленной рукой несчастного барона. Так выяснилось, что Аксенов обладает замашками бретера. Я наблюдал за ним и пришел к выводу, что ему доставляли истинное удовольствие все эти дуэли, он сам признался мне, что его одолевает скука и, только стоя под дулом направленного на него пистолета, он начинает ценить жизнь…
Я пока терпел все его выходки, но все же и моему терпению начинал приходить конец. Единственными отрадными минутами для меня тогда были встречи с Лизонькой, которая, спустя полгода после смерти своего отца, решилась впервые посетить благотворительный бал, устроенный по поводу наступившей Масленицы. На этом балу она и увидела Алексея. Ах, как я потом жалел, что представил ей этого бретера, этого плута, этого политикана! Это ведь был сорок девятый, именно в этом году, как вы помните, было нашумевшее дело петрашевцев… И Алексей, представьте, ко всем своим безумным выходкам, еще и принимал участие в этой невыносимой авантюре.
Аксенов, для которого ничего святого не было, принялся ухаживать за Лизонькой. Он был настойчив, она, к моему величайшему изумлению, принимала его ухаживания. Однажды я застал его у Лопухиных. Я поднимался по лестнице, а он как раз спускался. Его взгляд был полон неприкрытого торжества, а на губах играла самодовольная улыбка, он весьма развязано подмигнул мне и сказал:
– Да, Валерий, хорошую невесту ты себе выбрал! Она будет прекрасной женой, а главное – очень верной!
– Что сие означает?! – воскликнул я. – Потрудитесь объясниться! – и, не выдержав, схватил его за локоть.
– Ну, уж нет! Пусть она сама тебе объяснит! – он высвободился и сбежал вниз по ступеням.
Я же остался стоять, как истукан, и, лишь когда услышал, что за Аксеновым закрыли дверь, смог прийти в чувство и поспешил к Лизоньке, решив, что немедленно потребую у нее объяснения. Когда я вошел в ее будуар, Лиза стояла у окна в какой-то странной рассеянности. Мое сердце сжалось от нехорошего предчувствия, я окликнул ее, но она, похоже, не услышала. Тогда я приблизился к ней и снова позвал. Она вздрогнула, обернулась и, увидев меня, мгновенно залилась краской, потупив свой, прежде ясный, взор. Я понял, что оправдываются мои самые худшие подозрения.
