Когда окна картотеки съежились и погасли, я спросил:
– Вы хотите выяснить судьбу племен, кочевавших в западной части пустыни в допунические времена? И, если я правильно понимаю, этот интерес стимулирован вопросами Принца?
Морщины на лице Гинаха сделались резче.
– Стимулирован не интерес, а опасение, – сухо заметил он. – У Койна Супериоров, знаете ли, бывают очень странные идеи. Фактически ни одна из них не реализована, но вдруг?.. – Гинах помолчал, затем, многозначительно приподняв брови, добавил: – В Солнечной системе три хроноскафа, которые используются нами для исторических исследований. Но кто мешает построить четвертый и применить его иначе?
Никто, подумал я. Можно лишь утверждать, что новых хроноскафов пока что нет, ибо такие приборы в Инфонете не зафиксированы.
Если бы все было так просто!
Их нет сейчас, но, вероятно, они когда-нибудь появятся. Или не появятся, но для каких-то проектов с благоприятным прогнозом используют наши установки. Об этих будущих проектах нам не известно ровным счетом ничего – как и о том, можно ли проследить последствия из воздействия. Мы полагаем, что таких последствий нет, что объективное время и ткань минувшего нам не подвластны, но доля сомнения остается. И Гинах знает об этом не хуже меня.
Не вступая в ментальную связь, мы уставились друг на друга. Кот встревоженно мяукнул. Кошки – чуткие существа, обычно они ощущают возникшее напряжение.
Наконец Гинах сказал:
– Вы понимаете, что я имею в виду? Был народ, и нет народа – исчез, как многие другие. Но об этих других есть масса информации, так что, согласно парадоксу Ольгерда, можно о них не беспокоиться. А ваши западные ливийцы жили на самой окраине мира, с Египтом и культурами Средиземноморья не контактировали, и не осталось от них ничего, даже захоронений и письменных свидетельств… Тень истории, а еще – отличный объект для эксперимента.
Я невольно рассмеялся:
– Простите, Гинах… Какого же эксперимента? Вам кажется, что их изъяли, перенесли куда-то в объективном времени? Что Койн Супериоров осуществил вмешательство в историю – или, верней, осуществит его в будущем? Но это невозможно! Тот же парадокс Ольгерда, упомянутый вами…
Он приоткрылся, и я замолк, внезапно ощутив его растерянность и беспокойство. Эмоции, свойственные человеку, который полон подозрений, который выстроил гипотезу на шатких фактах и предчувствиях, и потому боится унизиться в глазах коллеги… Таков он, Гинах. Краб в жестком панцире… К тому же с излишне рациональным складом ума – сам я, не смущаясь, доверяю своим предчувствиям.
