Дорожка повернула к уютному пятачку, скрытому среди зеленых зарослей. Тут находились скамья под тентом и раскладной столик, где лежали гитара, веер и еще какие-то дамские пустячки, вязанье или вышиванье. Серов первым делом заметил гитару – она была почти такой же, как инструменты, к которым он привык. Потом его взгляд переместился на скамью, на сидевшую там девушку, и он вздрогнул.
Шейла Джин Амалия! Но как она переменилась! Белое платье с корсажем, подчеркивающим грудь, собранные в корону светлые волосы под кружевной накидкой, широкий атласный пояс, что обхватывает стан, кольца на длинных изящных пальцах, а в ушах – сапфировые, в цвет глазам, сережки… Прекрасное видение! Хотя кое-что напоминало о прошлом – из-под гитары выглядывала рукоятка кортика.
Серов замер, потом кашлянул и, когда Шейла подняла взгляд, широко улыбнулся. Он не был отъявленным сердцеедом, но знал по прежнему опыту, что робких девушки не любят.
– Ты?
Ах, каким звонким, каким нежным был ее голос!
– Кажется, я. Хотя не уверен… В таком саду и в такой компании мне, наверное, не место.
Глаза Шейлы лукаво блеснули.
– И все же ты сюда попал. Перелез через изгородь?
– Нет, пришел с лекарем. Он должен избавить хозяйку от мигрени.
– Жаклин де Кюсси? Да-да, я знаю, она говорила, что дядюшка пообещал прислать Росано.
– Вот и прислал. А заодно – меня, чтобы синьор хирург дорогой не напился.
– Он пьет не с радости. – Шейла строго поджала губы.
– Все мы пьем с горя, а с радости только выпиваем, – сказал Серов. – Могу я присесть?
– Да. Во-он там. – Она показала на дальний край скамейки.
– Могу смотреть на тебя, раз дядюшки Джозефа здесь нет?
– Можешь, но не очень долго. Дядюшки нет, но есть Жаклин, и я у нее в гостях. – Шейла с чинным видом сложила руки на коленях. – Жаклин говорит, что молодая дама не должна оставаться наедине с кавалером. Запрещено правилами этикета.
Ее глаза лучились и смеялись. Господи, подумал Серов, она же совсем такая, как наши московские девчонки! Нет, лучше в сто, в тысячу раз! Есть в ней что-то кроме ума и красоты… Может быть, уверенность в себе и внутренняя сила? То, что даровано человеку, который часто видит смерть и не боится ее?
Взяв со стола гитару, он сказал:
– Правила этикета я знаю лучше мадам де Кюсси. Как-никак я почти маркиз.
Струны покорно зарокотали под его пальцами. Это оказался превосходный инструмент, только слегка непривычный – струн было не шесть, а пять[42].
– Ты играешь? – спросила Шейла, немного придвинувшись к нему.
