А противоположный конец коридора, стало быть, выглядел вот так. Алексей почувствовал некоторое разочарование. Комната походила на операционную, только не в полевом госпитале, а в хорошей дорогой клинике, куда у Алексея при жизни шансов попасть практически не было. Здесь было очень тихо, очень чисто… Белые стены без окон. И ещё запах. Пахло чем-то таким медицинским.
У Алексея все ещё кружилась голова, руки и ноги были тяжёлыми, будто к каждой привязали по гире. Поэтому он сидел и не пытался шевелиться.
В комнате он был не один. Напротив сидел серьёзного вида мужик в очках и задумчиво разглядывал Алексея. Как бы плохо сейчас ни было Алексею, но он сообразил, что вряд ли это сам господь бог собственной персоной. Много чести. А вот как зовут таких специальных мужиков, которые встречают покойников и сортируют их между раем и адом, Алексей вспомнить не мог. Его никогда не интересовали эти религиозные штуки, даже на войне, когда обстановка сама собой подталкивает человека к мысли — нужно заранее позаботиться о загробной жизни, которая может начаться в следующую секунду. Иначе, того и гляди, останешься атеистически настроенным куском мяса с пулей в неверующей башке.
Теперь вот Алексей сидел и не знал, как обратиться к мужику в очках. Тот сам обратился к Алексею:
— Уже получше?
Алексей утвердительно качнул подбородком.
— Ты меня слышишь, понимаешь? Можешь разговаривать?
— Д-да, — со второй попытки выговорил Алексей, еле ворочая тушей языка.
— Я хочу с тобой просто поговорить. Задать кое-какие вопросы.
Алексей подумал, что это, должно быть, что-то вроде анкеты при приёме на работу. Что ж, порядок есть порядок.
Но вопросы оказались немного странными.
— Откуда ты узнал, что Олег Фоменко находится в доме на Лесном шоссе?
— Услышал по рации. По милицейской рации.
— И что ты собирался делать?
Врать после смерти — дело совсем уж последнее, так что Алексей не стал скрытничать:
— Думал, возьму его… Вроде как в заложники. Потребую, чтобы мать и сестру отпустили. Они-то в чём виноваты?
— Они ни в чём не виноваты, — согласился мужчина в очках. — И ты думаешь, твой план сработал бы? Полковник Фоменко согласился бы на твои требования?
— А что ему оставалось делать?
— Ну, брать заложников — это уже тяжкое преступление, терроризм. Фоменко мог подогнать спецназ, снайперов, и тебе бы влепили пулю.
— Вряд ли.
— У тебя есть какие-то идеи, мысли на этот счёт? Почему — «вряд ли»? Почему ты думаешь, что Фоменко не пошёл бы на шумное решение проблемы?
