— Силы небесные…-прошептал Пётр.-Это кто?
— В недобрый час вышла из дому эта женщина, -покачал головой Андрей.
— Не окликайте, -сказал Иисус, -вы испугаете её. Пускай увидит нас сама.
Но она не видела ничего вокруг, и ничего не боялась. Ни ждать, ни любить её было некому, а страшнее этого ничего случиться уже не могло.
Когда Мария оказалась рядом, Иисус, наклонившись, сломал лежащую на земле сухую ветку. Вздрогнув, она очнулась и посмотрела прямо на него.
— Далеко ещё до Капернаума?-Спросила она, не зная, зачем.
— Меня зовут Иисус, -ответил ей сломавший ветку.
— Я спрашиваю, далеко ли до Капернаума?-Начиная злиться, повторила Мария.
— А я отвечаю то, что тебе действительно надо знать.
Трое сидевших рядом в смущении отвели глаза.
— Ты шла туда, куда не хотела идти, а пришла туда, где тебя ждут. Это -Пётр, Андрей и Иуда. А как зовут тебя?
— Мария, -ответила она, так и не выплыв из его бездонных голубых глаз.
— Больше ничего не имеет значения, Мария. Должно быть, ты голодна.
— Должно быть…-эхом откликнулась она.
— Садись, у нас сегодня вдоволь еды. Иуда натащил целый мешок.
— А спасибо Иуде?-Заскулил натащивший.
— Спасибо Иуде…-бестолково повторила Мария.
— Да что же ты? Садись.
— Ну да, -сказала она.-И правда…
Удивительно вкусными были и лепёшки из инжира, и виноградное вино, и особенно жареная баранина. В мешке оказались ещё сыр, молоко, финики, маслины, гранаты и миндальные орехи.
— Не стесняйся, Мария, -говорил Иисус, -мы были на пиру и наелись на три дня вперёд.
— У меня есть несколько динариев, -сообщила Мария.
— Значит, с голоду не умрём. Ешь.
А потом удалились Пётр, Андрей, и Иуда, пробормотав что-то малоразумное, причём Пётр удалялся как-то вполоборота, и в конце концов споткнулся, ушиб ногу и застонал. Подхватив пострадавшего под руки, Андрей и Иуда поспешно уволокли его и скрыли за деревьями.
И настала ночь, и проступил на востоке дерзкий молодой месяц. Звёзды зажглись каждая в свой черёд, и светили так ярко, так светло, словно готовы были вот-вот заговорить и поведать свою звёздную тайну. Но кто слышал когда-нибудь их тихий голос, кто из живущих на земле сам с ними говорил? Что знают об этом люди, о, Господи, что знают об этом они? Что ведомо им о том, какие пути земные ведут на небо?…
Она могла бы рассказать о том, как одна за другой приходят пустые ночи, как высокие волны разбиваются о каменную скалу и разлетаются брызгами до самого неба. Как в запаху кипарисов на побережье проступает горькая нотка тревоги и спешащая с севера гроза томит и гонит по тёмным дорогам навстречу новой беде. О том, какой жестокой и предательской бывает нежность, и что любовь, оказывается, это тоже месть, и что когда маленькие огоньки свечей вдруг превращаются в звёзды, значит, всё самое страшное уже позади. О том, что переступить черту легко, так легко, что этого даже не замечаешь, а потом, потом — ещё легче. Словно набирая высоту, взлетаешь, поднимаешься всё выше и выше, и не веришь, просто не можешь поверить, что это падение, да и как это может быть падением, если ты отрываешься от земли и летишь, и рядом нет никого, и эта удивительная свобода… и что можно поделать, если в одну-единственную ночь вдруг предательски сливаются земля и небо, и никто, совершенно никто кроме тебя не замечает, что в Меджели больше нет и уже никогда не будет луны…
