Вечером пятого дня по прошествии этого памятного разговора трое путников достигли западных ворот Эгроса. Первый Вечерний Час был еще далек от завершения, и сумерки не успели окончательно опуститься на город, поэтому стоило им подъехать к воротам, как в холодном вечернем воздухе раздались пронзительные звуки труб и четкие приветствия стражников, вытянувшихся в струнку. Благородный тэб Тандоорт Ай Дар, родственник и личный тиган будущего Короля, въехал в столицу Кромая.
Леки, державшийся чуть позади по правую руку от тэба, не без восхищения рассматривал доспехи и вооружение некоторых стражников. Это не простые наемники, а наверняка Гвардия Короны, о которой упоминал Дэйи. Во время путешествия Леки так и не удалось сойтись со своим загадочным попутчиком, хоть немножко раскрыть его тайну, но теперь уже не могло быть и тени сомнения в том, что пришел он с юга. Об этом он сам рассказывал тэбу еще в памятный день нападения «пиявок». Только вот… Леки ведь тоже в тот день пришлось солгать благородному тэбу по милости своего спутника. Разве он сам не подтвердил простую историю, что выдумал Дэйи? И теперь Леки все время мучило желание узнать, где же на самом деле правда о его спутнике и можно ли верить услышанному.
Кто он такой? И почему так тянет к нему Леки? Будто силой какой-то особой наделен. Загадка… Единственное, в чем он боялся себе признаться, так это в том, что Белая Птица, скрытая на груди незнакомца, еще не исчезла из мыслей и непонятные надежды все еще тревожат сердце. Но самое смутное, комом сидевшее у него в груди который день, таилось не в незнакомце по имени Дэйи с его загадками, не в дорогах, чреватых угрозами и лишениями, не в жутких тварях, повстречавшихся в Айсинском лесу, а в нем самом, Леки. Потому что он утратил цель. Теперь, когда жизнь лежала перед ним, как на ладони, свободная, со всеми ее радостями и разочарованиями…
В Кобе он привык жить от урожая до урожая, и все, о чем мечталось более всего на свете, – это покинуть свой поселок, отца и уйти в большой мир, получить долгожданную свободу от постылого Орта и его вечного недовольства, камнем давившего Леки. А теперь он не знал, что с ней делать, с этой свободой. Куда податься? Мир оказался слишком большим или Леки – слишком маленьким? Он двигался в Эгрос точно во сне, подгоняя коня и заботясь о снаряжении, своем и тэба, так ревностно, как будто это занятие поглотило его целиком. Наверное, в последние пять дней так оно и было.
