Наконец он заметил то, что искал, и они свернули влево. Обход занял больше времени, чем он предполагал. Скоро им пришлось спешиться, в некоторых местах приходилось пригибать коней за холку, чтобы ветки не выцарапали им глаза. Леки уже приготовился отвечать на всевозможные упреки, но южанин так ничего и не сказал. Даже словом дурным всю эту грязюку не помянул ни разу. Спокойный и невозмутимый, он продолжал свой путь, как будто превратности перехода совсем его не касались.
Приближался Третий Час Пополудни. Они давно уже выехали на торную тропу и приближались к развилке, вправо от которой шла прямая дорога на Кусток. Здесь еще можно повернуть и добираться дальше по большаку, вокруг леса. «А ведь если он все-таки поскачет Просекой… с него станется… то мне придется добираться до Кустока одному. Ночью. Мимо Просеки, да еще на утомленном коне. Или заночевать там. Уж слишком мы задержались». Холодок пробежал по спине. Стало неуютно. «Нет, все надо здесь решить, у развилки», – подумал Леки. Вслух сказал:
– Впереди последняя развилка. Дорога на Кусток вправо забирает. Тут место неплохое, можно привал сделать. – И он указал на груду старых полусгнивших бревен, видневшуюся справа от дороги за деревьями. – Тут многие привал делают. Коням отдых нужен.
Южанин согласно кивнул. Они спешились и расположились на влажных бревнах. Леки принес сверток с едой, но незнакомец от пищи отказался. Пока Леки торопливо ел, не забывая, впрочем, посматривать на спутника исподтишка и гадая, как бы поудачнее направить разговор в нужное русло, тот, как всегда, крепко задумался. Он даже не сразу заметил, что Леки закончил трапезу.
Леки уже увязал остатки еды, и тут южанин очнулся и сказал негромко:
– Коням еще отдых нужен, в этой грязи они совсем выбились из сил. Тропа вроде расширяется. Можно будет двигаться быстрее?
– Подумай еще хорошенько, – ответил Леки с затаенной надеждой. – Просека – гиблое место. Ты ведь хочешь всего несколько дней выгадать, а рискуешь… того… вообще до места не добраться. – Он отвернулся, скрывая волнение.
Незнакомец молчал. Видно было, что он не склонен слушать Леки. И тот решился. А что оставалось? Снова обернувшись к южанину, он быстро заговорил, опасаясь, что тот сразу перебьет его. Но чужак молчал и словно впитывал каждое слово.
– Я признаться должен, я ведь тебя обманул. – Он посмотрел незнакомцу прямо в глаза, но они по-прежнему не выражали ничего, понятного Леки. – Я не еду в Кусток по отцовскому делу. Я навсегда свой дом бросил, и возвращаться туда мне уже поздно. Не могу я вернуться, понимаешь! И не потому… то есть не только потому, что не хочу со своим отцом жить и братьями тоже. Чувствую, что умру там, в Кобе. – Или ему показалось, или в лице южанина что-то изменилось на миг, словно обычный человек оттуда глянул. – Уже много лег я пытался заставить себя уйти и не решался никак. Но тут ты появился, и тогда я понял – вот оно, время пришло! Понимаешь, словно что-то дернуло меня! Я должен был с тобой уйти. Судьба это, не иначе.
