– Вы знаете подробности?
– Пострадавшая — молодая женщина двадцати двух лет, Софи Рикен, девичья фамилия Ле Галь, уроженка Конкарно, где живет и поныне ее отец-часовщик.
– Его предупредили?
– Нет еще… Сейчас попробую заняться этим.
– Она замужем?
– Да. Ее муж, Франсуа Рикен, — молодой журналист, который пытает счастье в кино.
– Где он?
– В моем кабинете.
– Вы его подозреваете?
– Пока нет. Но я убрал его отсюда, потому что он не в том состоянии, чтобы присутствовать при осмотре комнаты.
– Где он находился в момент преступления?
– Никто не знает, когда оно произошло.
– А вы, доктор, не можете установить это, хотя бы приблизительно?
– Не сейчас. Быть может, при вскрытии, если известно, в каком часу и что потерпевшая ела в последний раз.
– А соседи?
– Вот некоторые из них. Глазеют на нас. Их я еще не допрашивал, но не думаю, что они могут сообщить что-нибудь интересное. Как видите, в эти квартиры можно попасть, минуя комнату консьержки, которая находится при входе в дом со стороны бульвара Гренель.
Повседневная рутина — ждут, произносят банальные фразы, а Лапуэнт ходит, как верный пес, и не сводит глаз с Мегрэ.
Работники дезинфекционной бригады вышли из квартиры, бригадир в белой блузе сделал знак, что уже можно войти. Доктор Делапланк опустился на колени перед телом и стал осматривать его более внимательно, чем в первый раз.
– Мне все ясно, — сказал он. — А вам, Мегрэ?
Мегрэ увидел скрюченное тело, одетое в шелковый халат. На одной ноге осталась красная комнатная туфля без задника. Невозможно было определить, что женщина делала и даже в какой именно части комнаты находилась в тот момент, когда ее настигла пуля.
Насколько можно было судить, лицо у нее было нестандартное и даже красивое.
– Давайте носилки!
Тело вынесли, и несколько минут во дворе стояло почтительное молчание. Господа из прокуратуры ушли первыми, за ними — Делапланк, и люди Моэрса могли приступить к работе.
– Все обыскивать, шеф?
– На всякий случай, да.
Преступление, возможно, так и останется загадкой, а может быть, напротив, все сейчас станет ясным. Так всегда или почти всегда обстояло дело в начале любого расследования.
Мегрэ открыл ящик комода, где были свалены невообразимые вещи: старый бинокль, пуговицы, сломанная ручка, карандаши, фотографии, солнечные очки, счета.
Комиссар решил, что вернется сюда, когда выветрится запах формалина, а выходя обратил внимание на любопытное оформление комнаты. Пол был покрыт черным лаком, а стены и потолок выкрашены в ярко-красный цвет. Мебель была белой, и в целом это придавало всей обстановке нереальный вид, вид театральной декорации.
