Было ясно, что дальше можно идти лишь по следам «пингвинов». К счастью, наш «газик» на их следы все же накал. Мы вернулись к АТТ и повели его за собой. Вскоре увидели веху и пошли верным курсом.
Через час вышли к скважине на пятидесятом километре от Мирного. Она засыпана так, что даже верхний конец кондуктора — длинной трубы, которой она сверху заканчивается, — засыпан снегом. Но «пингвинисты» все же нашли её и замаркировали тремя перекрещенными вехами. Откопали скважину и заложили в неё термометры. Сильно чувствуется высота. Руки коченеют почти мгновенно, а в рукавицах работать нельзя. Унты сразу стали негреющими, мороз пробивает через подмётку, шерстяную портянку и домашние носки. Когда работаешь, дыхание быстрое, прерывистое. Несмотря на полностью включённую печку, в машине не жарко, снег не тает. На мне нижнее простое бельё, шерстяное бельё, свитер, кожаные куртка и брюки и пуховая стёганая куртка и такие же брюки, но не жарко.
Через час с лишним зашло солнце, стало темно, но идём при фарах, и след виден. Где-то сбоку в облаке снежной пыли гремит тридцатитонная громада АТТ, он тоже гонит по своему следу, тяжело раскачиваясь на ходу. Грозное зрелище. Мы выскочили вперёд, АТТ — где-то слева и сзади. Его не слышно за грохотом наших гусениц, а боковое стекло покрыто толстым слоем льда. Следы обоих «Пингвинов» постепенно сходятся, уже видно место, где они окончательно пошли след в след. Гоша спешит первым выскочить на след, чтобы вести. Очевидно, так же мчится и наш сосед. Вот мы и у поворота. Гоша тормозит, чтобы развернуться. АТТ не видно. Чувствую, что ситуация неконтролируема, как бы он нас не задел…
Удар! Наша машина ушла носом вниз. Гоша летит головой в ветровое стекло, я удержался за ручку. Вижу, как прямо перед носом по нашему капоту бешено проходят громадные красные катки огромного тягача. Пройдя метров десять, он останавливается. Гоша стонет, его лицо залито кровью, струящейся с разбитого лба, но ничего, шевелиться он может. Вылезаем на улицу. И тут я не могу удержаться от хохота: водители — Михаил и забывший о ране Гоша, — схватив друг друга за грудки, выясняют, кто из них «нарушил правила».
Всем сначала кажется, что наша машина разбита. Вся левая часть капота превращена в лепёшку, а сама машина будто прессом вдавлена в снег. Первое решение — бросить её и идти дальше на одном АТТ, но потом нам пришло в голову попытаться починить наш «газик». Машину вытащили буксиром из снега, отогнули ломами вмявшийся в мотор металл, и, к удивлению, мотор завёлся. Ломом отодрали смятые крылья от гусениц. Оказалось, что колеса вертятся, хотя гусеница и перебита. Но чинить гусеницы здесь не привыкать. Через час, сменив трак, мы снова своим ходом пошли на «газике» вперёд, и только тогда до нашего сознания дошло, что затормози Гоша на секунду позднее, и слон АТТ раздавил бы нас…
