За ним ехал молодой человек, лет двадцати, в таком же наряде из оленьей кожи и тоже обутый в мокасины. На ремне, наискосок пересекавшем грудь, висели мешочек для пуль и рог для пороха, из-за коричневого кожаного пояса виднелись два пистолета, из ножен на левом бедре торчала рукоять охотничьего ножа.
Молодой человек пригладил длинные черные волосы и сжал в руке «хоукен», боковым зрением уловив какое-то движение. Но присмотревшись, улыбнулся: это всего лишь кролик выскочил из кустов.
— Что скажешь насчет крольчатины рагу на ужин? — окликнул он спутника.
— Ты всегда думаешь только о еде, Нат, — упрекнул было траппер, но, оглянувшись, с улыбкой поправился: — Хотя нет, пожалуй, не только о еде…
Нат немедленно ощетинился:
— Прекрати свои шутки и не говори так о моей жене, Шекспир!
Спутник со вздохом покачал головой:
— А я думал, мы друзья, Натаниэль Кинг.
Удивленный серьезным тоном товарища, Нат подхлестнул лошадь, чтобы поравняться с ним.
— Мы и в самом деле друзья. Я бы не пожелал себе лучшего друга, чем ты!
Шекспир пристально посмотрел на Кинга:
— Тогда ты не должен в ответ на мои шутки выпускать когти, словно дикий кот, защищающий свою самку.
— Я не хотел тебя обидеть… Но ты же знаешь, как я отношусь к Уиноне.
— Знаю. Уж мне ли этого не знать!
Нат с облегчением увидел, что его друг снова улыбнулся.
— Прости, — пробормотал молодой человек. — С тех пор как мы с ней встретились, я, должно быть, веду себя странно.
Шекспир фыркнул — его фырканье сделало бы честь любому бизону.
— «Странно»? Бог ты мой, да твои выкрутасы могут свести с ума кого угодно, сынок!
— Ты преувеличиваешь. Не так уж я и..
Нат оглянулся на предмет их спора, и сердце молодого человека преисполнилось гордости и любви при мысли о том, что эта прекрасная девушка стала его женой.
Уинона ответила Нату таким же полным любви взглядом, и ее карие глаза засветились счастьем. Длинные, распущенные волосы Уиноны отливали глянцем, выступающие скулы лишь подчеркивали красоту лица. Гибкая фигурка индианки была облачена в свободное платье из тонко выделанной оленьей кожи, расшитое бисером.
Нат просиял и подмигнул жене.
— Ну, вот… Опять пошло-поехало, — проворчал Шекспир.
— О чем ты?
— О том, что мне снова придется терпеть, пока вы строите друг другу глазки!
— Мы вовсе не строим глазки! — обиделся Нат.
— А как еще это можно назвать?
— Истинной любовью!
Шекспир добродушно засмеялся.
— Да что ты знаешь об истинной любви? — спросил он и тут же выдал цитату из своего любимого автора:
