Голландцы завезли на острова архипелага культуру хинного дерева и были монополистами в производстве хинина, пока монополию не подорвали синтетические вещества.
Раньше Азия рисовалась нам жёлтой. Теперь мы увозим зелено-коричневый образ Азии. Набухшее от влаги низко висящее небо, мягкие контуры рисовых полей, запах зелени, тающий в сыром воздухе, — все это оставило в памяти смутное ощущение влажной дрёмы. Прямоугольные формы европейских городов и селений контрастируют с мягкими очертаниями Индонезии. Прямые линии сталкиваются, изогнутые — сопрягаются. Жизнь на Западе, упорядоченная и расчерченная, проходит целиком за стенами домов. В Индонезии все скользит, течёт, переплетается: страна округлостей и склонов, страна гибкости и причудливых линий…
В городе людское скопление не оставляет места зелени, город — это пыль, пот, работа. Но за его окраиной царит влажная зелень деревьев и громадных кустов, растительное неистовство, гудение стволов, скрежет листвы, говор коричневых вод, несущих белую пену. По дороге из Джакарты в Бандунг попадаешь в другой мир — мир приручённой человеком природы.
Дорога медленно высвобождается из цепких лап столицы, чёткие границы угадать невозможно. Вплоть до Богора идут чередой дома — маленькие, на низких сваях, отделённые квадратиками зелени — банановыми и кокосовыми рощицами, среди которых копошатся коричневые тела. Каждые десять метров встречаешь индонезийца, чаще всего с длинным бамбуковым коромыслом на плече, настолько длинным, что концы прогибаются до земли; этим шестам суждено стать мачтами каркасов. А «панели» из плетёных бамбуковых нитей, которые мужчины переносят на голове, — это будущие стены лёгких индонезийских домов.
Богор, лежащий на высоте двухсот шестидесяти шести метров над уровнем моря, получает наибольшее количество осадков. Бывшая официальная резиденция президента Сукарно, а сегодня дачное место состоятельных джакартцев, этот город известен главным образом своим ботаническим садом, который специалисты считают богатейшим в мире. Деревья, высаженные по линейке, тянутся к небу. Это подлинное пиршество природы, собрание её причуд и щедрот. Сад напоминает скорее буйный лес. Каждому растению здесь позволено свободно выразить себя; человек освободил его от плена ползучих кустарников и цепких паразитов, поместил в идеальные условия.
Филодендроны, в особенности Филодендрон трипар-титум из Венесуэлы, заворачиваются в собственные корни. Их мантии ниспадают сверху, словно каменные одежды средневековых статуй.
