– Горы… – мечтательно протянул Ермак. – Чужеземцы с раскосыми глазами… Ну и что? Видали мы и татар, и китайцев, и головы им, как капусту, рубали. А камень – он камнем и останется, даже если он в высоту на тысячу верст к небу дернулся. Неужто мы камней испугаемся, братцы?
За гибель Нового Опочкова никто мстить не собирался. Мужички из соседних деревень называли людей старосты Лупина законченными идиотами. Ну кто ж тягается с пятью сотнями казаков-то, а? Их пропускают, не чиня никаких препятствий, поят их лошадей, делятся запасами, пусть и с горечью в сердце, но отводят глаза, узнав, что забрюхатела пара баб… Все это можно пережить, а только жизнь одна и важна на свете, братцы. Бороться с казаками? Пресвятой Николай Угодник, до чего ж этот Сашка Лупин допился, если в голову ему такие мысли безумные вспрыгивать стали?
Мужики из Нового Опочкова сидели на берегу Волги, молча глядя на догоравшее село. По одной к ним начали подтягиваться потрепанные бабы, поддерживая больных и стариков, таща за спиной плачущую ребятню. Лица у большинства баб были в кровоподтеках, все в разодранной одежде. Им пришлось пережить сущую геенну. Причем огненную. Увидеть горящими родные избы.
И только маленькая новоопочковская церквушка уцелела. К местному священнику решил наведаться благодорнинский поп Вакула Васильевич Кулаков.
– Бог создал людей по образу и подобию своему. Вот и казаков тоже… создал, – немного смущенно оповестил он своего собрата и размашисто перекрестился. От его рясы воняло дымом походных костров, казачьи сапоги до колен были испачканы в грязищи, а в бороде застряли крошки. – Брат мой во Христе, давай уж вместе, что ль, помолимся, чтобы души грешные милость небес все-таки заслужили.
Священники преклонили колени перед иконостасом, истово помолились. А за церковными вратами догорало сельцо, кричали женщины.
– Видишь, брат мой, – заметил чуть позже казачий поп, вслушиваясь в пьяное пение ермаковых людей на пепелище, – церковь твою мы тебе сберегли. Богу спасибо-то скажи! А мне в дорогу дальнюю в земли неведомые лучше дай добром крест пасхальный…
Новоопочковский священник горестно застонал, доставая изукрашенный дешевым речным жемчугом крест, чтобы бросить его к ногам опаскудившегося на разбое собрата.
– Изыди, сатана! – крикнул он в отчаянии.
– Аминь! – скромно и вежливо ответствовал Вакула Васильевич Кулаков.
На волжском берегу между тихо воющими бабами метался чудом спасшийся Лупин, в ужасе заламывая руки.
