Вскоре после полуночи свежий ветер разогнал дымку, зависшую над водой, и звезды стали похожими на белые точки изморози. Паруса Майлара набрали ветра, и «Компаунд интерест» полным ходом двинулась к Азорским островам.
Час спустя, беспокойно крутясь с боку на бок на узкой койке, Уилсон почувствовал знакомую жажду, утолить которую можно было только одним способом. Он так и не смог заснуть, пока впереди по курсу не замаячили первые признаки рассвета.
Офис Акермана располагался в каюте, занимавшей большую часть носового трюма. Если не считать того, что вся мебель была привинчена болтами к полу, он ничем не отличался от кабинета в административном небоскребе любого города мира: большой полированный стол с компьютером и принтером, два факсимильных аппарата и телекс, шкафчик с полками для картотеки, двадцатидвухдюймовый телевизионный монитор. На книжных полках стояли гроссбухи в кожаных переплетах и несколько сотен видеокассет. На стенах висели аккуратно вставленные в рамки дипломы и фотографии. Большой прямоугольный иллюминатор пропускал свет с моря, но это не особенно меняло картину. Едва войдя с горой пищи на подносе, Уилсон уловил запах пыли и общую тусклость, характерные для всякой конторы.
В течение нескольких последующих дней Уилсон наблюдал за тем, как Акерман набивает себе желудок. Затем они разговаривали о бейсболе и товарном рынке или играли в крестики-нолики и в балду. Акерман периодически демонстрировал поразительно точное проникновение в сущность финансовых проблем. В остальном же напоминал ученика третьего класса средней школы. Например, ему нравилось заниматься армрестлингом, при этом он с удовольствием отдавался детскому сортирному юмору. Еще он обожал скатывать из бумаги шарики и бросать в корзину. «Попал!» — вскрикивал он, и Уилсона всего передергивало.
Однако, несмотря на грубые шутки и дурацкие развлечения, Уилсон чувствовал что-то трогательное в этом человеке, какое-то отчаяние. На пятый день он обнаружил Акермана в непривычной позе. Тот сидел за столом, опустив на руки голову. Несколько секунд Уилсон пребывал в замешательстве, потом прочистил горло и спросил:
— Сэр, с вами все в порядке?
Акерман медленно поднял голову:
— Вообще-то нет, но я все-таки съем что-нибудь.
У него распухли веки и покраснели белки глаз. Он явно только что плакал.
Уилсон поставил поднос на гроссбух и направился к выходу.
— Нет-нет, остановитесь, — сказал Акерман, жалобно шмыгнув носом. — Садитесь.
