Перепуганные триумфальным шествием сифилиса по Европе пуритане позднее, уже в XVII веке, выселились в Северную Америку, на историческую, так сказать, родину сифилиса (ну не совсем, конечно. Тринидад — остров между двумя Америками). Принято считать, что европейцы отправили в Америку как бы избыток своего населения. Это только отчасти правда, но именно сифилис гнал протестантов-пуритан прочь от зараженной Европы. Мюнстерское восстание, — как бы бунт плоти во время чумы, замечу, было последней известной нам вспышкой активности оргиастических сект. Ужасная реальность сифилитической Европы, зараженной девы, проваленные носы — все это ужесточило, очистило нравы. Идея обобществления женщин уже не казалась такой уж привлекательной. Позднее Маркс сделал привлекательным капитал. Хорошо бы проследить, не связано ли и появление запретительных пуританских сект иудаизма — таких как «любавичи», например, в Польше и Белоруссии, с прибытием туда сифилиса. Болезнь добиралась туда от иберийских портов наверное более столетия. К сожалению из следственного изолятора ФСБ России проводить подобные изыскания невозможно. Но я уверен, что связь есть.
В Северной Америке аскеты-протестанты основали государство на принципах труда, добродетели и накопительства: Соединенные Штаты Америки. Сами себя они стали называть WASP, эта аббревиатура расшифровывается как: white anglosaxon protestant. А уж Соединенные Штаты сумели навязать культ труда всему остальному миру. Одни народы более способны к трудообожанию, другие — менее способны, однако все мы вынуждены крутиться как белки в колесе, производя, производя, производя… И печалясь по поводу низкого валового дохода государства, и ликуя, если он вдруг повысился. А все из-за сифилиса. Возможно, если бы сифилис не появился в Европе, она состояла бы сейчас из конгломерата оргиастических коммун, подобных мюнстерской? Но этого не случилось, и следующим интересным экспериментом по изменению мира была уже Французская революция 1789 года.
Французская революция, будучи-таки действительно буржуазной, все же сменила календарь, отсчитывала время от самой себя, некоторые названия месяцев, брюмер — когда туманы — или плювиоз — месяц дождей — мне нравятся, они поэтичны и трагичны. Однако французы, несмотря на своих якобинцев (от зала при церкви Святого Жакоба, Якова, где они собирались), остались в самое революционное время все же в традиционных рамках в том, что касалось собственности и семьи. Самые крутые были, конечно, ребята, собравшиеся вокруг Максимилиана Робеспьера, он сам, его брат, и его ближайшие сподвижники Сен-Жюст и Камилл Демулен. У Робеспьера была попытка основать новую гражданскую религию, он даже был провозглашен ее пророком и святым, но не успел развернуть дело. 28 июня 1794 года голова Максимилиана Мари Исидора Робеспьера свалилась в корзинку гильотины. В Париже в Музее Архивов, он находится на пересечении rue des Archives и rue Rambuteau (совсем рядом — напротив в доме 54 по rue des Archives помещалась моя первая в Париже квартира-студио), я однажды посетил выставку документов эпохи Французской революции. Там я впервые увидел подпись Робеспьера. Она поразительна: рыжая, запутанная в клубок как колючая проволока, она вдруг обрывалась далеко вниз, в нескольких случаях даже на десять-пятнадцать сантиметров. Обыкновенно подпись стояла под списком фамилий людей, приговоренных к обезглавливанию. Сама подпись, можно сказать, представляла как бы зарисовку падения головы в корзину гильотины. Более трагической и поразительной подписи я никогда не видел, ни до, ни после. Подпись предвосхитила и собственную судьбу Робеспьера, и могла бы служить символическим изображением годов Революционного Террора. Были радикальные попытки переделать жизнь общества у основоположников анархизма французов Фурье и Сен-Симона. Была разработана теория «фаланстеров», коммун в которых на новых совершенно началах должны были жить свободные мужчины и женщины. Известно, что такие коммуны были основаны в Соединенных Штатах (если не ошибаюсь, на юге в штате Луизиана) и в России, на Волге (у писателя Лескова даже есть удивительный роман на эту тему) в восьмидесятые годы XIX века. К сожалению, я мало знаю о фурьеристах, сен-симонистах и фаланстерах, а серьезное исследование на эту тему в следственном изоляторе не представляется возможным, потому обойду тему стороной, лишь упомянув.
