Он коротко усмехнулся: ну, лох так лох, что же тут поделаешь! На то, чтобы развалить тщательно продуманную покойным главой строительной фирмы Севруком аферу, его, боевого офицера Филатова, хватило, а вот на то, чтобы умело распорядиться деньгами, которые ему фактически завещал дядюшка покойного афериста, – увы... Конечно, торгово-выставочный центр, построенный Севруком на берегу Москвы-реки по фальшивому, сильно урезанному проекту, стоит и по сей день. Ежедневно его посещают тысячи людей. Люди довольны, а скандал, разразившийся, когда вскрылась афера, отшумел и забылся, возбужденное по факту мошенничества уголовное дело благополучно закрылось ввиду поголовной смерти всех подозреваемых, а разница в стоимости между настоящим проектом и фальшивым – как раз эти самые полтора миллиона с какой-то мелочью – бесследно канула в хранилищах швейцарских банков. Бесследно. В этом были уверены все, кроме бывшего офицера ВДВ Юрия Алексеевича Филатова, который – один на всем белом свете! – не только знал, куда подевались эти деньги, но и стал их единоличным владельцем. Два дня назад он вернулся из Цюриха, и в его бумажнике теперь хранилась пластиковая кредитная карточка, а в тайнике под кроватью – некий компактный приборчик, именуемый электронным генератором паролей, сокращенно ЭГП. Эта штуковина была предназначена для операций со счетом на расстоянии – в основном при помощи Интернета, в котором Юрий разбирался еще хуже, чем в банковской системе, то есть, говоря попросту, не разбирался вообще.
Так или иначе, полтора миллиона долларов отныне находились в его полном распоряжении. А что толку? Юрий представил, как он пытается объяснить мрачному человеку в форме офицера налоговой полиции, откуда у него дом на Рублевском шоссе и новенький "додж", и его губы тронула невеселая усмешка. Да что налоговая полиция! Есть ведь еще и братва, у которой нюх на такие дела почище, чем у дрессированных доберманов. Оглянуться не успеешь, как тебя возьмут в оборот, и ни первый разряд по боксу, ни выучка десантника не помогут...
В который уже раз Юрию не хватало гибкости, чтобы легко и быстро приспособиться к стремительно меняющимся условиям. Виновата в этом была, конечно же, покойная мама Юрия. Она воспитала сына в твердом убеждении, что чрезмерная гибкость служит верным признаком отсутствия позвоночника, то есть, попросту говоря, бесхребетности. Принципиальная мама Юрия не отдавала себе отчета в том, что лепит из своего любимого сына идеального мученика, и довела свое дело до конца. Ах, мама, мама...
